Перекрестки сумерек

Джондин, Гет и Хью нашли беженцев из Малдена, но единственной пользой, которую им удалось извлечь, была эта карта, и заставить кого-либо из них задержаться на достаточное время, чтобы нарисовать ее, было нелегкой работой. Те, кто был достаточно силен, чтобы сражаться, уже погибли или носили белые одежды гай'шайн у Шайдо; те же, кто остался и теперь бежал, были старики и самые молодые, больные и увечные. По словам Джондина, сама мысль о том, что кто-то может заставить их вернуться и сражаться с Шайдо, лишь ускорила их бегство на север, по направлению к Андору и безопасности. Карта была настоящей головоломкой, с путаницей городских улиц, крепостью местной леди и огромным резервуаром для воды в северо-восточном углу. Эта карта измучила Перрина открывавшимися перед ним возможностями. Но они были возможностями лишь в том случае, если он найдет решение более сложной головоломки, которая не была изображена на карте, — огромного скопища Шайдо, окружавшего стены города, не говоря уже о четырех или пяти сотнях их Хранительниц Мудрости, которые умели направлять Силу. Так что карта вернулась в его рукав, и он продолжал шагать.

Сама эта палатка в красную полоску раздражала его не меньше, чем карта, не говоря уже о меблировке — стульях, украшенных позолотой, которые могли складываться при перевозке, и стол с мозаичной столешницей, который не складывался, зеркало во весь рост и зеркало на умывальнике, и даже окованные медью сундуки, стоявшие в ряд вдоль внешней стены. Снаружи едва светало, и все двенадцать светильников горели, отражаясь в зеркалах. В жаровнях, отгонявших ночной промозглый холод, еще оставалось несколько угольков. Перрин даже приказал вытащить два шелковых гобелена Фэйли, расшитых птицами и цветами, и повесить их на шестах, поддерживающих крышу. Он позволил Ламгвину подстричь ему бороду и выбрить щеки и шею; он вымылся и натянул чистое белье. Он устроил все так, словно Фэйли отправилась на прогулку и могла в любой момент вернуться. Так чтобы любой мог посмотреть на него и увидеть треклятого лорда, посмотреть и почувствовать уверенность. И каждая мелочь служила ему напоминанием, что Фэйли не отправилась на прогулку. Стащив с руки одну из перчаток, он залез в карман куртки и пробежал пальцами по сыромятному ремешку, лежавшему там. Уже тридцать два узелка. Ему не нужно было напоминать об этом, но иногда он целую ночь лежал в кровати, в которой не было Фэйли, считая эти узелки. Каким-то образом они стали ниточкой, связывавшей его с ней. В любом случае бессонница лучше, чем кошмары.

— Если ты не сядешь, то устанешь так, что не сможешь добраться до Со Хабора даже с помощью Неалда, — сказала Берелейн, слегка поддразнивая Перрина. — Я устаю, только глядя на тебя.

Он удержался от яростного взгляда. Первая Майена, в темно-синем шелковом дорожном платье, с плотно облегающим шею широким золотым ожерельем, усеянным огневиками, и узкой короной Майена с золотым ястребом, парящим над ее бровями, сидела на своем малиновом плаще на одном из складных стульев, сложив руки на коленях поверх красных перчаток. Она выглядела не менее собранной, чем Айз Седай, и от нее пахло… терпением. Перрин не мог понять, почему от нее больше не пахло так, словно он был жирным ягненком, запутавшимся в кустарнике и представлявшим собой готовую трапезу, но он был почти благодарен ей за это. Он был рад, что рядом есть кто-то, с кем он может поговорить о пропавшей Фэйли. Она слушала, и от нее пахло сочувствием.

— Я хочу быть здесь, если… когда Гаул и Девы приведут пленников. — Оговорка заставила Перрина поморщиться, равно как и запинка. Это звучало так, словно он сомневался. Рано или поздно они поймают кого-нибудь из Шайдо, хотя, по-видимому, это было не так-то просто. Брать пленных нет смысла, если их нельзя увести с собой, а Шайдо были неосторожны лишь по сравнению с другими Айил. Сулин тоже выказала немалое терпение, объясняя это ему. Однако с каждым днем ему становилось все сложнее быть терпеливым. — Почему задерживается Арганда? — прорычал он.

Словно услышав, что упомянули его имя, через полог протиснулся Арганда с каменным лицом и потухшим взглядом. Он выглядел так, словно спал не больше, чем Перрин. Низкорослый гэалданец был одет в свою серебристую кирасу, но на нем не было шлема. Он сегодня еще не брился, и его подбородок был покрыт седеющей щетиной. Свешивавшийся с руки в латной рукавице толстый кожаный кошель звякнул, когда он положил его на стол рядом с двумя уже лежавшими там.

— Из личного сейфа королевы, — кисло сказал он. В последние десять дней немногое из того, что он говорил, не звучало кисло. — Хватит, чтобы покрыть нашу долю, даже еще останется. Мне пришлось взломать замок и поставить троих охранять сундук. Со сломанным замком он будет искушением даже для самых лучших из солдат.