Перекресток утопий

«По желанию, в образе мудреца Джосера можно угадать Ленина, а в его помощниках, жрецах Тота, бога науки, знания и искусства, — старых большевиков, ленинскую гвардию, почти поголовно ликвидированную в годы великой чистки. Заметая следы, писатель наделяет жрецов Тота отдельными отрицательными чертами, но то и дело в повести проскальзывают нотки симпатии к ним. И очевидна ненависть писателя к жрецам Ра… презирающим знания, злоупотребляющим безграничной властью. Это — переодетые приспешники Сталина, извратившие ленинские идеи».

Хм, «заметая следы…» Заметать следы необходимо конспиратору. Право же, я смутился: не следовало ли мне поместить «Путешествие Баурджеда» в главу «Сопротивление»; ведь если принять толкование Геллера, то это означает, что перед нами не историческая повесть, а тонкий иносказательный памфлет, где Египет такая же условность, как Марс в рассказах Брэдбери. В этом случае более вызывающего произведения антисталинистской направленности не сыскать в отечественной литературе тех лет (повесть писалась еще при жизни Сталина). Как же это мы все проглядели, ведь Ивана Антоновича стоило бы объявить родоначальником диссидентского движения. (Что же касается прозвучавшей в цитате Геллера оценки роли Ленина и так называемой ленинской гвардии, то в столь запутанном клубке противоречий мог запутаться не только Ефремов, но и антисоветски настроенный Геллер. Полное понимание пришло к нам только сейчас. Да и полное ли?).

Но если бы Ефремову сообщили об изложенном предположении, я полагаю, он бы резко отмежевался. И впрямь какая-то заноза в душе мешает согласиться с пересекающимися параллелями Геллера. Не был Ефремов диссидентом, и антисталинских акций даже в более поздние времена не затевал. С большой охотой рассуждая о грандиозности перспектив, которые откроются перед коммунистическим человечеством, в сиюминутной жизни он занимал, как я уже упомянул, умеренно-консервативные позиции, предпочитая предварять предисловиями романы казанцевского типа или лишний раз лягнуть западных фантастов, нежели поддержать своим немалым авторитетом молодую советскую фантастику 60-х годов. Ни разу, например, он не выступил в защиту братьев Стругацких, хотя поводов для этого было более чем достаточно. (Братья, между прочим, относились к нему с большим пиететом). Зато пустенькие романы А. и С.Абрамовых взял под покровительство. Так что, может быть, не совсем случайно именно Ефремова выбрала своим знаменем гремучая смесь графоманов, «ультра» и «красных» мистиков, которая с 70-х годов сколотилась вокруг издательства «Молодая гвардия», объявив себя «Школой Ефремова».

Тем не менее — такая уж это была противоречивая фигура — и категорически возразить Геллеру не совсем легко, даже тому, кто захотел бы это сделать, а я, например, и не хочу. Есть частица правды и в его, пусть тенденциозной интерпретации. В дилогии Ефремова налицо искреннее тираноборчество, искреннее возмущение мертвящей властью фараонов, и, конечно же, возмущение относится не только непосредственно к правителям Египта, давно усопшим и ограбленным в своих гробницах, а и ко всякой тирании. Секрет в том, что подобные параллели можно произвести едва ли не к каждому роману, где описывается борьба свободолюбивых сил с коварным деспотом, другими словами, к большинству исторических романов. Хотел того автор, или не хотел, неважно даже, в каком веке он сочинял свои истории, при желании мы в каждом конкретном случае можем ассоциировать кровавого тирана со Сталиным, а положение несчастных рабов, из-под кнута возводящих, допустим, пирамиды, с положением узников ГУЛАГа на площадках «великих строек коммунизма». Конечно, симпатии нормального читателя будут на стороне молодых и непокорных и, разумеется, на стороне угнетенных и забитых. Почему бы за то же самое не похвалить и Ефремова, тем более, что Геллер объективно прав: в столкновении монстра-государства с маленьким человеком, отважно размахивающим мечом перед бесчисленными мордами дракона, Ефремов, безусловно, на стороне храбреца.