Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

Нет, не рассчитал сил. Конечно, ни о как<ом> там заработке и думать нечего, ибо я не умею выколачивать, умею лишь себя выколачивать. Сейчас решил не ехать в Либаву, (за 50 лат!) — боюсь слечь. О впечатл<ениях> будет рассказ в Берлине, если доберусь. Много, всего. Сейчас в голове ботвинья, с мусором. Решил — если Бог соизволит — выехать из Риги 3-го часа в 2. Хочу свидеться с Вами, — м<ожет> б<ыть> это будет последнее (3-ье в жизни) свидание. Душ<евная> потреб<ность> услышать Вас, родной, дорогой, единственный. Все концы, каж<ется>, приближаются. Испугался, что свалюсь в Риге... Остановлюсь в Берлине. Если помогут мне добрые люди устроить литер<атурный> веч<ер> и сколько-ниб<удь> заработать (только бы оплатить эти 7 дней жизни (нужные мне для встречи с Вами (для прощания с Вами)). Я буду хлопотать об остановке на 7 дней. Тогда получу скидку с билета. Остановиться хочу, чтобы не стеснять Ал<ександра> Авд<еевича> в пансионе, но не знаю — где удобней. Посоветуйте. Прошу о сем и Ал<ександра> Авд<еевича>. Меня придавила тоска. Не чаю, когда выплачусь на могилке. Без Оли мне нет жизни. Все равно, сную, кручусь эти месяцы — без дыхания, без мысли, бесчувственно. Никчемный и пустой. Теперь вижу ясно — нет жизни, не хочу, нет сил. Поездка моя — бессмысленная, и я заканчиваю эту бессмысленность. Единств<енным> оправданием моего верченья будет встреча с Вами, если будет. Вы меня этого не лишите. Поцелую Вас и Наталию Николаевну — и домой, в пустоту мою, в покинутость. Там я буду ближе к Ней и, чтобы скоро-скоро — м<ожет> б<ыть> — найти ее или — провалиться в ничто, кончить трагикомедию. С меня довольно. Уплатил сполна за житие — ко-му? (и — во имя чего?!) Не знаю. Дотого замучен, что не знаю, ничего не знаю. Каков же

итог! Самому стыдно — перед всем написанным мной. Таю в себе, с болью. Кто украл веру, смысл, — равновесие хотя бы? Бездна хаоса — во Всем — открылась мне... и я еще занимаюсь такими делами — в Берлин заехать!! Но, очев<идно>, это надо. Или — к<ак> б<удто> надо. Притворюсь, что это к<ак> б<удто> о-чень надо. Пожалуйста, ответьте мне поскорей. Если не будет Вас в Берл<ине> в мой проезд, я просто не остановлюсь, а — сквозняком в Париж. С милым Ал<ександром> Авд<еевичем> я свиделся. Меня гонит скорей, скорей — в St. Genevieve, скорей в комнаты, где Оля моя страдала. Ибо она не эти годы только томилась. Не могу, весь разбит, не могу писать. Досвиданья или — прощайте. Поцелуйте, милый, Нат<алию> Ник<олаевну>. [235] Я забыл, не послал привета ко дню Ангела ее, 26-го (8 сент.) — к<ак> р<аз> был в верчении дорожном. Много читал (gratis [236]) для увеселения публики. Не заработал ни сантима. Но отдам студ<енческой> корпор<ации> книгу — и расквитаюсь за верчение. Целую.

Ив. Шмелев.

Георгий Евгеньевич очень добрый, очень. Трогательно добр.

<Приписка:> Страх у меня, что не выеду, свалюсь. Но... посл<едние> силы соберу. Увидите — скелет.

287

И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <19.IХ.1936>

Милый и дорогой Иван Сергеевич!

Очень огорчены и расстроены Вашим письмом от 17 сент<ября>. И зачем это надо было в эту проклятую режицу ехать. «Режица — кто поедет, зарежется». Эх, не уберегли Вас; слава Богу, что в Либаву не едете! Бог с ними совсем.

Ради Бога, берегите себя! До 10 октября я не двинусь из Берлина, буду ждать Вас и видаться с Вами. Постараюсь подготовить здесь для Вас все, как надо. О чтении переговорю с Боголеповым теперь же. Как только наверное определится

день отъезда и срок пребывания здесь, так бросьте открытку.

Всею душою с Вами. Всех утомляющих гоните вон!

Прилагаемое письмо передайте Георгию Евгеньевичу.

1936. IX. 19.

Ваш И.

288

И. С. Шмелев — И. А. Ильину <25.IX.936>

<Открытка>

25. 9. 36. Рига.

Дорогой, милый Иван Александрович,

Выезжаю 3-го — в 2 ч. д<ня>. Написал проф. А. А. Боголепову о 6 окт<ября> — да. Благодарю. Был бы безмерно счастлив, если бы Вы, могучий, ввели меня к слушателям, и я послушал бы Вас, — но не о себе, а просто — о русск<ой> литературе. Если бы Вы назначили свой доклад — по как<ому>-л<ибо> важному вопросу. Я думаю остановиться на неделю. Буду сидеть, смотреть на Вас, слушать. Здесь, в Р<иге> — поразительная молодежь, девушки — чудо! И это все Ваши ученики — о Вас говор<ят> к<а>к о Пророке и Учителе. Как ждут Вас! Обнимаю Вас обоих, милые. Я — жив, взвинчен. Еще 3 выступления, а сколько было. Старообрядцы удивительны. Много нов<ых> друзей. Бездна читателей. Не ожидал. Это все Вы, Вы, Вы!!!

Все, сл<ава> Богу, хорошо. Все оч<ень> трогательны. Билеты на вечер — хорошо! Всего было! Сл<ава> Богу жив, взвинчен.

289

И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <30.IХ.1936>

Милый и дорогой Иван Сергеевич!