Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

Окна покрылись влагой, пришлось включить «дворники». Мы все же старались увидеть как можно больше. Мимо проносились красные поля, фермы, окруженные оливами и смоковницами. Затем появились аргании — типичные для Южного Марокко железные деревья. Их плоды походят на оливы, но идут только на корм скоту. Выносливое, вечнозеленое железное дерево — благословение для этой местности. Оно защищает страну от засухи, которую приносят постоянно дующие ветры. Обширные, поросшие железным деревом местности трудно назвать лесом; деревья растут на большом расстоянии друг от друга и перемежаются мастиковыми деревьями, кустами лаванды и серебристо-серого молочая, изредка достигающего высоты небольших деревьев.

Вдруг «дворники» начали попискивать. Асфальтовая лента перестала блестеть. Мы обогнали дождь!

У источника, на краю дороги, мы устроили утреннее омовение. Но что там, на верхушках деревьев? Черные обезьяны? Это козы, маленькие черные косматые козы. Ловко, как обезьяны, лазят они по деревьям, прыгают с ветки на ветку — и жуют, жуют, жуют… Они обгладывают даже качающиеся концы тонких ветвей. Вдоль дороги ряд голых деревьев — здесь прошло прожорливое стадо. Козы — бич Северной Африки. В течение столетий они объели целые районы, уничтожили леса, сохраняющие влагу земле, и тем самым способствовали изменению климата. Козы необходимы арабам, но одновременно они прокладывают дорогу пустыне.

Внезапно налетевший ливень снова загнал нас в машину. Напрасно мы мчались — соревнование все равно выиграл дождь!

Эс-Сувейра — живописный город на побережье Атлантического океана, но мы увидели лишь темные тени на сером фоне. Где море, где небо? Мне вспомнились туманные картины английского художника Тернера.

Преодолев предгорья Среднего Атласа, мы попали в облака; пришлось включить фары. На перевале я прочитал вслух из путеводителя: «Путешественникам неожиданно открывается прекрасный вид на изобилующее бухтами побережье Атлантического океана: зеленые склоны, белый пляж, лазурно-синее небо». Сейчас мы видели в радиусе едва ли десяти метров. Ответом на цитату из путеводителя тем не менее был яростный стук коробок с кинопленкой, доносившийся из багажника.

В те редкие минуты, когда в облаках образовывались просветы, мы могли догадываться о красоте побережья. Альфред сокрушался:

— Какие пейзажи! Таких я никогда больше не поймаю в объектив.

В Агадире уже горели фонари. Площадка кемпинга походила на озеро.

Мы не ехали, а скользили, выискивая место посуше. Через несколько секунд нас окружили шесть закутанных в плащи фигур — как выяснилось, наши «западногерманские братья и сестры». Их привлекла буква «D» под нашим номером.

Затем последовал вопрос, который мы потом часто слышали в пути:

— DK 45–05? Что это за номер?

— Потсдам!

Все изумленно замолчали. Это не укладывалось в их сознании. Позднее в подобных ситуациях мы про себя отсчитывали секунды: двадцать одна, двадцать две… В Агадире же мы еще вежливо выжидали, когда наши собеседники вновь обретут дар речи.

— Как вы сюда попали?

Что ответить на этот бессмысленный вопрос?

В Агадире мы еще не дали воли своим языкам и пригласили ошарашенных земляков к нам в машину.

— Если вы удовольствуетесь пенопластом из ГДР…

Они согласились: снова начинался дождь.

Последовавшую затем беседу невозможно передать слово в слово. Даже как образец сатиры она показалась бы неправдоподобной. Ограничимся несколькими примерами:

— Настоящая сталь! — При этом они выстукивали корпус нашей машины.

— Инструменты тоже из стали!

— А какие большие ветровые стекла!

— Здесь больше места, чем в нашем «фольксвагене»!

Агадир — самый южный и довольно легко досягаемый город Марокко, где есть кемпинг. Поэтому он пользуется популярностью у так называемых постоянных обитателей кемпинга, которые проводят здесь зиму. Городское управление не берет платы за стоянку и за электроэнергию, надеясь таким образом способствовать развитию туризма, сильно сократившегося после землетрясения 1960 года. А если где-нибудь можно что-нибудь получить бесплатно… Толстый пенсионер из Вестфалии, до окончания войны живший в Дрездене, пояснил, почему он уже третью зиму проводит в Агадире:

— Дома квартира нужна детям. Здесь мне легче прожить на мою пенсию (ее переводят сюда): не нужно покупать уголь, продукты дешевые, энергия для приготовления пищи даровая. Мои старые костюмы, которые в Германии никто не купит, я тут продам на базаре за хорошую цену! Так я вполне оправдываю траты на бензин.

Перед сном мы увидели новейшее достижение кемпинга: бесплатный источник энергии специально для граждан ФРГ. К обычному штепселю на столбе было подключено примерно пятнадцать двойных вилок, столько же проводов вели отсюда под песком к машинам. С вилок капала вода. И никакого короткого замыкания! Инженеров нашего технического контроля при виде такого зрелища хватил бы удар.