Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

— Нет… Я изучаю германистику и англосаксонскую филологию в Сорбонне и два года обязан отработать в качестве учителя вон в той маленькой деревне за поворотом. Солдат без оружия, так сказать.

Видите ли, умный Хасан попросил французское правительство предоставить в его распоряжение несколько тысяч школьных учителей. А во Франции существует закон: военнообязанный, который не хочет служить в солдатах, может вместо этого отработать два года в так называемой развивающейся стране. А кто во Франции меньше всего заинтересован в том, чтобы служить в де-голлевской армии? Коммунисты! Вот и получилось, что почти восемьдесят процентов учителей, присланных из Франции в Марокко, — коммунисты…

Пьер от души рассмеялся:

— Вряд ли Хасан II мог предвидеть, что его просьба к де Голлю будет иметь такие последствия.

Теперь уж, конечно, нам не хотелось уезжать. Несколько часов просидели мы в машине за шосолеем — терпким местным вином, горячо споря о Брехте и Ануйе, Сартре и Бёлле, Арагоне и Анне Зегерс… Разговор германистов возле апельсиновой плантации в Марокко!

МЕДРЕСЕ И МЕЧЕТИ

Вид с гробниц Меринидов[21] на Фес с его многочисленными башенками можно сравнить по красоте только с панорамой Иерусалима, открывающейся с горы Олив. Среди мягко очерченных холмов, поросших деревьями, лежит, как в керамической чаше, старый город. Бело-желтые дома тут и там перемежаются зелеными садиками. Украшенные мозаикой, сверкающие минареты отбрасывают длинные тени. Как драгоценный камень, блестит в центре города пирамидальная медная крыша мечети Карауин.

Мы сидели на веранде маленького кафе, выкрашенного в синий цвет, вблизи гробниц Меринидов, не в силах оторваться от волшебного вида. Ожидали доктора Ибрагима — молодого врача, с которым познакомились утром.

О чем мы спросим врача? Фес во всех книгах называют духовным центром Марокко. Весь день мы пытались почувствовать это, но безрезультатно.

Лабиринт переулочков Фес аль-Бали, старого Феса, запутан больше, чем все базарные кварталы, виденные мной. В бесконечных зигзагах, поворотах, перекрестках, спусках и подъемах теряешь ориентацию. Мы плутали по рядам торговцев домашней утварью, пряностями, косметикой, наблюдали столяров и горшечников, промочили ноги в переулках, где работали красильщики, приценивались к серебряному подносу у чеканщиков в кисарии — огороженном квартале, наподобие берлинского Маркт-халле…

В узком переулке мы внезапно очутились перед прекрасными воротами из кедрового дерева. Это был один из двадцати входов в мечеть Карауин, раскинувшуюся на шестнадцать тысяч квадратных метров в лоне старого тесного города. Настоящий город в городе! Бросив из темноты переулка беглый взгляд в ворота, мы были буквально ослеплены блеском разноцветной изразцовой мозаики. Вокруг большого фонтана, среди целого леса колонн, на полу, выложенном плитками, располагались верующие…

Священный Фес.

Один из двадцати входов в мечеть Царауин

Эту картину мы смогли наблюдать только несколько секунд: появившийся сторож гневно закричал, чтобы мы проходили быстрее.

Марокканские мусульмане принадлежат к маликитскому толку суннитского ислама, который особенно строго соблюдает все обряды и ритуалы и закрывает свои религиозные учреждения от инаковерующих.

В других странах Арабского Востока чужестранцы могут, сняв обувь и проявив должное уважение к восточным обычаям, войти в мечеть. В Марокко даже взгляд, брошенный через ворота, считается святотатством[22].

Карауин в Фесе — самая большая мечеть Северной Африки и одновременно университет. Он основан в 859 году, следовательно, является самым древним университетом мира. Веками был он центром арабской науки, литературы, философии, права и искусства. Университет гордился самой большой библиотекой классических рукописей, благодаря которой Запад познакомился со многими произведениями древности. Здесь преподавали видные ученые — Ибн Халдун, Лев Африканский, Маймонид[23]…

И сейчас еще Карауин — одно из самых священных мест ислама после Мекки, Медины, Иерусалима и Кайруана. Карауин — «хорм», то есть священный, неприкосновенный. Любой человек, даже совершивший тяжкое преступление, может найти здесь убежище. В стенах Карауина он не подвержен земному правосудию.

Этот закон нарушался только два раза: в 1937 году французский генерал Ногес приказал своим войскам занять медину Феса. В пятницу, во время моления, окружили Карауин, и все молящиеся были арестованы. А в 1954 году в Карауин бежали сорок улемов, избравших под нажимом генерального резидента «теневого» султана бен Арафа, а затем публично отказавшихся от своего решения. Разгневанный бен Арафа приказал своей лейб-гвардии переступить порог святыни и схватить сорок улемов. Это злодеяние марокканский народ ему никогда не простит.