Период полураспада

В конце августа Лена и Коля отвезли Юру в Монреаль. Всем понравились и университет, и кампус, и ребята, подтягивающиеся к началу семестра. Да и факультет лучший – финансы и менеджмент. Два дня вся троица бродила по городу. На третий день Юра пошел на собрание первокурсников, а вернувшись, заявил:

– Вы уезжаете завтра? А у нас вечером пивная вечеринка первого курса с танцами и фейерверком. Я лучше прям сейчас переберусь в общагу, если вы не против. Не расстраивайтесь, все отлично, мне тут нравится. Пошел я, в общем, – он покидал майки в сумку, закинул за плечи рюкзак…

– Ну что, родители… Я пошел?

– Иди, малыш.

– Мам, только без слез, пожалуйста.

– Какие слезы. Иди. Звони только почаще.

– Ага…

Лена с мужем стояли у гостиницы и смотрели, как Чуня идет по улице в сторону университета. Сумка через плечо впридачу к рюкзаку, в одной руке – чемодан, в другой – бумбокс. Зеленая рубаха с эмблемой университета, купленная накануне, выделяла его в толпе прохожих. Он шел, не оглядываясь, отдаляясь и становясь меньше с каждой минутой. Все больше сливаясь с уличной толпой. С каждой минутой… отдалялся… покидал семью согласно законам своего времени и своей страны.

Теперь, год спустя, Лена ждала Чунечку в Москве, предвкушая его знакомство с другой родиной. Иной, чем его новая родина – Америка. И совсем иной, чем та страна, в которой он родился. Эта другая родина ему непременно понравится. Они будут бродить по городу, который тот, конечно, подзабыл, ужинать вдвоем в ресторанах.

Первая пара дней была окрашена счастьем встречи. Сын доложил, что семестр окончил неплохо, «троек» нет, «четверок», наверное, больше, чем маме хотелось бы, но как уж есть. К середине недели его стало раздражать все: дорогие рестораны, друзья матери, их дети – студенты МГУ и сама мать. Лена хотела, чтобы сын увидел людей, которые в новой России так быстро добились так многого. Почему они раздражают сына, она не понимала. К концу недели сын заявил, что меняет билет и улетает, вторую неделю в Москве он торчать не намерен.

Лена рыдала, слыша телефонные разговоры сына с Эрин, просила объяснить, какая той разница, если он побудет с матерью еще неделю. Сын отвечал, что дело не в Эрин, просто его тошнит от Москвы. Раньше был совок, а теперь новые русские.

Все лето был завал на работе, в банке гадали, будет ли дефолт или девальвация. В августе Лена вырвалась-таки в отпуск к семье в Америку. Юра, вернувшись из Монреаля, не пожелал жить в «доме на опушке», а снял квартиру, где поселился с Эрин, и возражений слышать никаких не хотел. К тому же – будто назло – сказав матери, что они только что виделись в Москве, укатил с Эрин к ее родителям в Западную Виржинию, пообещав вернуться дня за три до маминого отъезда в Москву.

Лена ждала этих трех дней, все еще веря, что найдет слова, которые сын захочет услышать. Эрин – милая девочка, и она, Лена, совсем не против нее. Но ему лишь восемнадцать, и он всего год в университете. Впереди столько встреч, столько разных девушек, на то и юность, чтобы колобродить, познавая себя. Жизнь длинная, мир огромен, Чуне открыты все двери…

– Чунь, я хочу просто поговорить с тобой о жизни.

– Поговори со мной о жизни, если хочешь.

– Не раздражайся, пожалуйста… Ты знаешь, что тебе нужно для счастья? Я не буду спрашивать, что именно, просто, знаешь или нет?

– Я знаю точно, что мне не нужно, мам… Не хочу быть как ты и твои друзья. Как твои начальники, как ваши олигархи. Сколько у них миллионов? Пятьдесят? Сто? Миллиард? А они все не могут остановиться. Вы все гонитесь… за неглавным!

– А что главное?

– Цветы на подоконнике и кошка в доме.

– Юра, я серьезно.

– А я несерьезно… Отстань, хватит…

– Хочешь сказать, что я не пойму?

– Просто не хочу больше говорить на эту тему.

– Мы и не начали говорить…

– Это тебе так кажется. Тебе непонятно, что инвестиционный банк на Уолл-стрит – это твое представление о счастье, а не мое? Можно раздавать суп бездомным в уличной кухне и быть счастливым… Ты этого не поймешь.

– Юра, ты назло мне это говоришь? Какой суп бездомным? Хорошо, не будем об этом. Ты не думай, что я плохо отношусь к Эрин. Просто мне жаль, что ты запал на первую встреченную тобой девушку. У тебя еще лет десять на этот поиск, и сам поиск – это наслаждение.

– Мам, если тебе нравится перебирать мужиков, это не значит, что Эрин – первая встречная…

В день отъезда, семнадцатого августа девяноста восьмого года утром Лена узнала, что в России дефолт. Страна – банкрот, отказалась платить по суверенным долгам. Правительство так долго не могло ни на что решиться, тянуло до последнего, что теперь, похоже, за дефолтом последует и девальвация. В казне нет денег, государственные облигации превратились в мусор, в банках обнулились активы, вложенные в них. Выход один – еще раз помножить на ноль сбережения и зарплаты людей, обесценив рубль, и таким образом латать дыры в бюджете.

За час до отъезда в аэропорт, когда Лена паковала чемодан, в спальню вошел сын.