Персональный апокалипсис

Следующим утром, уплетая безвкусные бобы с рыбной котлетой, Томас узнал, что тюрьма эта не самая худшая в штате. В распоряжении зэков имелись просторный блок, спортивный зал, библиотека и мастерские. Заключенным полагалась ежедневная часовая прогулка и трехразовое питание. Подъем в 6:30, отбой в 21:00. В целях профилактики безопасности действовал запрет на командные игры, так что развлечения исчерпывались шахматами, чтением газет и книг и просмотром телевизора. Относительно последнего действовало железное правило: два из пяти телевизоров принадлежали черным, два – латиносам, а тот, что в спортзале, не принадлежал никому – любой, кто включил его первым, имел право выбирать программу и наслаждаться просмотром. Из запретных развлечений имелись азартные игры. Заключенные резались в покер, из-за чего регулярно возникали стычки: кого-то ловили на жульничестве, кто-то не хотел смириться с проигрышем, кто-то не спешил отдавать долг…

Ярых межрасовых конфликтов не наблюдалось, но группы организовывались по этническому признаку. Если на кого-то из группы нападали, товарищи обязаны были вступиться на защиту.

– Понимаешь, обычно белого или латиноса не сажают в камеру к черным, и наоборот, чтобы не провоцировать конфликты, – Тьяго проглотил котлету целиком, почти не жуя. – То, что тебе наплели про переполненные камеры, – полная хрень. Кому-то ты там, на воле, насолил, видно. На Мигеля не сердись, он мужик неплохой, хоть и буйный. Но даже он проникся тем, как ты надзирателю нахамил. Вообще, я тебе скажу, с охраной поосторожней, если не хочешь сдохнуть раньше времени. Они тут лютуют. Не так давно один черный (два пожизненных отбывал) – как там его звали? а, неважно – пришел в столовую, и надзиратель его завернул, мол, почему личная карточка не прикреплена к карману – и плюнул ему прямо в харю, прикинь, падла какая? Так черный метнулся в камеру, достал заточку, вернулся в столовую и продырявил охранника в нескольких местах – жестко переклинило, в общем. На него накинулись всей сворой, повалили на пол, пинали, дубинками хреначили, пока бедолагу в реанимацию не отвезли. А знаешь, в чем самый прикол? – Тьяго усмехнулся, предчувствуя, какой произведет эффект. – Эти уроды пришли к нему в палату и отключили от аппарата жизнеобеспечения. И ничего им за это не было.

После завтрака он провел Томаса по блоку, устроив импровизированную экскурсию и попутно рассказывая о тюремном житье. Сам Тьяго отбывал срок за распространение нелегальных препаратов. На воле увлекался бодибилдингом и попутно незаконно продавал анаболические стероиды. Жил припеваючи, покуда подставной клиент не выдал его полиции. На зоне снискал авторитет за внушительную мускулатуру и фанатизм на почве культуризма. В тренажерном зале он проводил по несколько часов в день и неплохо подрабатывал консультациями на эту тему.

– Только за стероиды? Серьезно? – не поверил Томас. – И за это тебя упекли в тюрьму строгого режима?

– Ну, не только, – нехотя признался латинос. – Не поладил кое с кем. Знаешь ведь, как оно бывает. Встречаешься с чуваком, чтобы отдать ему упаковку таблеток, а потом обнаруживаешь себя в полицейском участке с обвинением в убийстве… Да я-то ладно, а вот как ты умудрился упустить полтора ляма, амиго? Полтора ляма! Святая Мария!

Заметив, как Томас мгновенно напрягся, Тьяго сменил тему:

– Ладно, не буду душу травить. О чем там я тебе втирал? Про спорт? Тут времени до хрена, чем еще заниматься? С протеинами, правда, хреново. Кормят в основном рисом да бобами. Все деньги, что я зарабатываю, трачу на рыбные консервы, в магазине покупаю. Скумбрия, дрянь редкостная, но зато восемнадцать грамм белка и жирные кислоты. Еще, конечно, с офицером можно сторговаться насчет анавара – но это с умом нужно, сам понимаешь. Я ведь это, – Тьяго доверительно понизил голос. – Планирую поучаствовать в «Мистер Юниверс». Выйду отсюда через три года по амнистии. Массу уже набрал, форму корректирую, подсушусь для рельефности – и все, я чемпион. Разве нет? – он согнул руку, демонстрируя необъятный бицепс.

– Я тебя сразу испугался, как только в камеру вошел! – подыграл ему Томас.

– Ха-ха! Да ты не из пугливых, амиго. Где махаться так круто научился?

Вечером Томас лежал на матрасе, отрешенно вслушиваясь, как затихает характерный тюремный шум. Прекратилось лязганье дверей, смолк гул голосов. Только в коридоре назойливо дребезжала лампа, да доносился из соседней камеры чей-то храп. За толстым стеклом узкого оконца под потолком застыла монотонная мгла.

Короткая разведка по доступным для зэков помещениям убила малейшую надежду на побег. Двойные двери, решетки, многочисленные охранники. Нет, отсюда никак не сбежать. Это в кино все просто: напал на надзирателя, переоделся и спокойно вышел, помахав на прощание ручкой. А в реальности все охранники знают друг друга в лицо, и даже если тебе как-то посчастливится обезвредить какого-нибудь чудака, далеко не уйдешь. Двери открываются только после телефонного звонка, это тебе не магнитные карты, которые можно стащить.