Первая гражданская война в Риме

Рассказ Плутарха о битве при Сакрипорте напоминает историю с битвой при Тифатской горе, где воины, в сущности, самостоятельно разбили врага. Разница лишь в том, что здесь они поначалу не хотели вступать в бой, но затем стали действовать по собственному почину (если это имело место в реальности, то в лучшем случае лишь на одном из участков). И если победе над Норбаном предшествовало видение схватки двух козлов, то здесь речь шла о сне, но это лишь разница форм. Плутарх не упоминает факт измены нескольких когорт — хотя он вряд ли имел серьезное значение для исхода битвы, однако несколько портил картину блестящей победы. Не говорится и об избиении самнитов. Есть в рассказе Плутарха сведения о численности армии Мария — 85 когорт (Plut. Sulla 28.7), но не упоминается о размерах армии Суллы, которые, видимо, были больше, в противном случае о них сообщалось бы. Все это позволяет предполагать использование мемуаров диктатора[926] или, по крайней мере, основанного на них источника[927]. Второй вариант заставляет вспомнить, что обычно Плутарх охотно ссылается на воспоминания диктатора, хотя при этом не забывает упомянуть Фенестеллу в связи с версией о неучастии Мария в битве[928].

Успешно для сулланцев развивались боевые действия и к северу от Лация. Метелл Пий двинулся через Пицен и Умбрию в Цизальпинскую Галлию — «циннанскую твердыню», как ее называет А. Кивни (2005а, 116). На реке Эзин он столкнулся с армией претора (Oros. V. 21. 10) Гая Каррината и в ожесточенном сражении разбил ее; окрестные общины перешли на сторону победителей. Тем временем подоспевший Карбон, очевидно, располагая заметным численным превосходством, осадил лагерь самого Метелла[929], однако после вести о поражении Мария при Сакрипорте отступил в Аримин (Арр. ВС. I. 87. 395-396)

[930].

Не исключено, что Карбон дожидался подхода его армии, чтобы вместе с коллегой блокировать Метелла, однако теперь об этом не могло быть и речи. Вскоре Метелл нанес поражение еще одному войску кого-то из легатов Карбона, пять неприятельских когорт, «чтобы спастись», перешли на сторону сулланцев (πέντε κάνταΰθα σπειρών έν τφ εργω σεσωσμένων ές Μέτελλον). Вполне возможно, что их измена помогла решить исход боя[931]. Помпей в свою очередь нанес поражение Цензорину при Сене Галльской и разграбил сам городок[932].

Что же касается Мария, то он, согласно Аппиану, из осажденной Пренесты отправил в Рим и отдал приказ убить консуляров великого понтифика Кв. Муция Сцеволу[933], Л. Домиция Агенобарба, эдилиция П. Антистия и трибуниция Г. Папирия Карбона Арвину. Городской претор Л. Юний Брут Дамасипп созвал patres

на заседание, «двое из поименованных лиц были, согласно приказанию Мария (καθά Μάριος προσέταξε), умерщвлены в сенате, причем убийцы были допущены прямо в курию. Домиций был убит, когда он пустился бежать, выбираясь из сената, а недалеко от него погиб и Сцевола. Тела убитых были брошены в Тибр» (Арр. ВС. I. 88. 403-404)[934]. Согласно Флору (III. 21. 21), приговоренных выводили из курии[935] одного за другим, причем Сцевола припал к алтарю Весты и сгорел в его пламени (очевидно, упал на него, пронзенный мечами). Эпитоматор Ливия (per. 86) при этом пишет про избиение знати (L. Damasippus отпет quae in urbe erat nobilitatem trucidavit), из-за чего иногда делается вывод о том, будто были убиты не только эти сенаторы[936]. Другие же источники называют тоже только эти имена. Автор периох вполне мог позволить себе риторические преувеличения, а потому куда вероятнее, что дело ограничилось этими четырьмя лицами

[937]. Почему именно они подверглись расправе, судить трудно[938].

Тем временем Сулла дошел до Рима[939], жители которого страдали от голода[940], и расположил армию на Марсовом поле[941]

. Очевидно, второй раз занимать Город войсками он не решился (Gabba 1958, 235). Противники его, естественно, бежали[942] и успели вывезти значительные средства, которые потом Сулла захватит в Пренесте[943]. Победитель конфисковал и продал имущество врагов[944], а затем созвал сходку[945], на которой обосновал необходимость своих действий и обещал через недолгое время восстановить в государстве порядок. Перед сенатом он, судя по молчанию источников, выступать не стал[946]. О каких-либо расправах с неугодными в Городе в это время не сообщается.