Первый чекист

— Я имею сообщить вам, господа, что я — следователь ВЧК. Руки вверх! И не вздумайте сопротивляться — дом окружен!..

Через несколько дней Вера возвращалась с дежурства. Был теплый майский вечер, и, как тогда, несколько дней назад, ярко горели купола кремлевских соборов, с реки дул свежий ветерок, а вода казалась черной и таинственной. Вера вспомнила исчезнувшего куда-то Иванова, но думать о нем ей не хотелось — хотелось думать о чем-нибудь хорошем, радостном. Недалеко от Лубянской площади ее обогнала открытая машина. Машина вдруг остановилась, из нее вышли двое и направились к Вере. Одного — командира полка латышских стрелков — Вера узнала сразу. Второй был незнаком. Они подошли к ней.

— Так вот кто нам помог избежать массового кровопролития, вот кто спас жизнь тысяч людей! — сказал, улыбаясь, незнакомый и протянул ей руку с длинными тонкими красивыми пальцами.

Вера почему-то подумала, что такие пальцы должны быть у художника или музыканта. И лицо такое тонкое, одухотворенное, с горящими глазами, внимательно смотрящими сейчас на нее.

— Когда-нибудь наступит такое время, Вера, когда не будет литься кровь, когда повсюду будет звучать музыка… Вы, наверное, соскучились по хорошей музыке, хотели бы покружиться в вальсе? — неожиданно спросил он, прищурив ставшие вдруг веселыми глаза.

— Откуда вы знаете? — почему-то смутилась Вера.

— Председатель ВЧК обязан все знать, — серьезно ответил Дзержинский, но глаза его смеялись.

МЫ, КОММУНИСТЫ, ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ТАК, ЧТОБЫ ШИРОЧАЙШИЕ МАССЫ ТРУДЯЩИХСЯ ВИДЕЛИ, ЧТО МЫ СЛУГИ НАРОДА, ЧТО ПОБЕДОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ВЛАСТЬЮ МЫ ПОЛЬЗУЕМСЯ НЕ ДЛЯ СЕБЯ…

Ф. Дзержинский

«ЗАГОВОР» ЧЕКИСТОВ

Часто после заседания Совета Народных Комиссаров Дзержинский подолгу беседовал с Лениным. Много срочных и очень важных вопросов надо было решить председателю ВЧК с Председателем Совнаркома, о многом надо было поговорить двум старым товарищам, двум большевикам, на плечи которых история возложила тяжелый и почетный груз.

Так было и на этот раз: они долго прогуливались по длинному коридору, потом Ильич пошел провожать Дзержинского.

— Да, кстати, Феликс Эдмундович, — сказал Ленин, прощаясь, — против меня тут был заговор, который я вовремя раскрыл. На этот раз я сам пресек все вылазки! Но на будущее предупредил заговорщиков: если подобное повторится — буду жаловаться Дзержинскому. То есть вам, Феликс Эдмундович. А вы уж примите меры! Понимаете, в чем дело: как-то на днях прихожу обедать, а на обед, изволите ли видеть, прекрасная молодая картошка на сливочном масле. Да, да, на чистейшем сливочном масле! Догадываетесь, в чем дело?

— Нет, Владимир Ильич, пока нет.

— Ай-яй-яй! Председателю ВЧК следовало бы быть более догадливым! Но я сразу понял. И очень строго, заметьте — очень строго, спрашиваю: откуда масло и картошка. Надежда Константиновна и Мария Ильинична переглянулись и говорят, что обед принесли из нашей столовой.

— А это была неправда? — быстро спросил Дзержинский.

— Нет, это-то была правда, картошка действительно была изжарена в столовой. Но и картошку и масло кто-то специально привез из провинции для меня. Вы понимаете, какое безобразие? Все, что осталось, я приказал немедленно отдать в общий котел. Ну, а уж ту, которую изжарили, пришлось съесть. Н-да-с! Вот такой был заговор, А картошка, скажу я вам, батенька, действительно была вкусная. — И Ленин, улыбнувшись, посмотрел на Дзержинского.

— Да, картошка действительно была вкусной, — глухо ответил Дзержинский, — только на сале.

— Что? — Ленин удивленно посмотрел на Дзержинского. — Почему на сале? И почему вы так волнуетесь, Феликс Эдмундович?

— Простите, Владимир Ильич, но я, очевидно, не подхожу для должности председателя ВЧК, если в своем собственном аппарате против меня устраивают заговор и я не могу его вовремя раскрыть. Только сейчас я понял.

И Дзержинский рассказал, как несколько дней назад ему подали очень вкусную картошку, поджаренную на настоящем сале.

— Понимаете, Владимир Ильич, я сразу заподозрил что-то неладное, — волновался Дзержинский. — Спрашиваю: «Откуда картошка и сало?»

— Вот видите, Феликс Эдмундович, чутье вас не обмануло.

— В основном обоняние, Владимир Ильич. Запах был такой чудесный, что… Да, так вот. Спрашиваю. А сторож, который мне принес картошку, отвечает: «Сегодня всем картошка с салом». Я опять не поверил: звоню ь столовую. Повар говорит то же самое. Кажется, все ясно. А мне все-таки не верится. Вышел в коридор, Спрашиваю первого попавшегося сотрудника: «Что сегодня было на обед?» Смотрит этот сотрудник на меня такими чистыми синими глазами и даже как будто удивляется. «Как что, — говорит, — картошка с салом. После нее очень пить хочется. Вот пошел попить».

— А вы уверены, что все были в сговоре? — серьезно спросил Ленин.

— Теперь почти уверен. И иду немедленно выяснять.