Первый крестовый поход: Зов с Востока

Возвращающиеся крестоносцы максимально использовали политический капитал, заработанный благодаря их деяниям. Фульк V Анжуйский, Роберт Фландрский и Рейнольд де Шато-Гонтье были всего тремя из тех, кто после возвращения с Святой земли начали приписывать к фамилии эпитет Jerosolimitanus (Иерусалимский), когда подписывали законы и хартии{810}. Другие искали возможность извлечь выгоду и престиж из связей с вернувшимися рыцарями. В течение первых нескольких лет нового века король Франции Филипп I выдал замуж своих дочерей за известных крестоносцев и женил сыновей на дочерях знаменитых людей, которым довелось с боями добраться до Иерусалима (в общей сложности четверо детей короля Филиппа породнились с крестоносцами). Его наследник, будущий король Людовик VI, был женат на дочери Ги де Рошфора, который участвовал, и очевидно успешно, в экспедиции 1101 года{811}; другой сын короля, граф Мантский Филипп, женился на дочери Ги де Труссо – его карьера на Востоке была, мягко говоря, довольно малозаметной

{812}.

Но преуспеть в экспедиции было дано не всем. Как мы помним, Стефан де Блуа и Гуго де Вермандуа покинули западную армию, чтобы передать сообщения императору Алексею I – первый до взятия Антиохии, второй – после. Ни один из них не вернулся тогда в армию крестоносцев, предпочтя возвратиться домой. Чтобы выполнить данную ими клятву дойти до Иерусалима, они отправились туда снова, приняв участие в неудачной кампании 1101 года. Оба погибли, так и не достигнув цели. Но если Гуго прославляли как великого воина, погибшего за святое дело{813}, то Стефана де Блуа в популярных песнях о Крестовом походе высмеивали как предателя и фигляра{814}

.

Многим крестоносцам не удалось вернуться домой. Хотя оценить потери среди рыцарей нелегко, мы понимаем, что по пути в Иерусалим умерло от болезней и погибло в бою множество людей. Немало солдат дезертировало… По всей вероятности, по меньшей мере три четверти тех, кто тронулся в путь из Европы, так и не дошли до цели{815}. Их жен и матерей томила неизвестность. Например, жена Балдуина из Эно была просто разбита, узнав, что ее муж исчез, отправившись к императору вместе с Гуго де Вермандуа в 1098 году. Одни рыцари говорили, что он убит, другие – что попал в плен и остался в живых. Исчерпав все возможности узнать правду и не оставляя надежду, Ида сама отправилась на Святую землю искать своего супруга – и это лишь одна из многих трагических историй{816}.

Из тех, кто вернулся, особенно выделялся Боэмунд. Благодаря подвигам во время Крестового похода, особенно благодаря проявленному в боях мужеству, его просто боготворили. Новости об отваге и решительности Боэмунда в сражениях с армиями Клыч-Арслана, Дукака, Ридвана и Кербоги сделали его легендой еще до того, как он сошел на берег в Италии. Из уст в уста передавали множество необычайных историй о подвигах, совершенных им после взятия Антиохии и Иерусалима, о том, как он попал в плен к Данишменидам и тайно связывался со своими товарищами-крестоносцами из тюрьмы; о его ухаживаниях за дочерью того, кто держал его в плену (чтобы та помогла ему бежать){817}; сказка о том, что турки считали его «маленьким богом христиан»{818}.

Культ, который образовался вокруг Боэмунда и его приключений сразу после Крестового похода, во многом объясняется широкой популярностью хроники «Деяния франков и других достигших Иерусалима» (Gesta Francorum et aliorum Hierosolimitanorum). Написанная, предположительно, крестоносцем из южной Италии, который отправился на Восток в 1096 году и присоединился к отряду Раймунда Тулузского в Антиохии, хроника приобрела широчайшую популярность в начале XII века. Ее главным героем был Боэмунд{819}

.

К моменту своего возвращения в Европу в конце 1105 года Боэмунд считался не просто участником успешной экспедиции – он был ее безусловным главным героем. Норманн был более известен, чем любой из ее предводителей, его подвиги отмечались более детально и с большим резонансом, чем деяния его соратников и коллег. При этом довольно забавно выглядит тот факт, что Боэмунд не присутствовал при взятии Иерусалима, отказавшись покидать Антиохию из страха потерять контроль над городом. Таким образом, он выполнил свою клятву завершить Крестовый поход лишь зимой 1099 года, когда он на всякий случай отправился на юг с Балдуином Бульонским, чтобы не дать важнейшему союзнику императора Алексея I овладеть Антиохией в свое отсутствие{820}. Однако и это не затмило его звезду.

По прибытии в Италию Боэмунд был принят преемником Урбана II папой Пасхалием II. В письме папе Боэмунд именовал себя «князем Антиохии». Возвратившись на родину, он регулярно использовал этот пышный титул{821}. Будучи до сих пор неженатым, Боэмунд считался лучшей партией в Европе, настоящим олицетворением рыцаря раннего Средневековья: он был красив, отважен, предприимчив и бескорыстен.