Первый крестовый поход: Зов с Востока

Норманн согласился со всеми этими условиями и принял дополнительные масштабные обязательства перед императором: «Я никоим образом не преступлю данной вам клятвы, не откажусь от обещаний и не буду замышлять ничего недружелюбного – ни я сам, ни все те, кто находится в моей власти и входят в состав моего воинства»{842}. Боэмунд заключил договор, поклявшись именем Иисуса Христа соблюдать все условия, положив руку на Святое Евангелие и в присутствии самых важных христианских реликвий. Среди них были Святой Крест, терновый венец и, что особенно важно, копье, которым был заколот распятый на кресте Иисус, – молчаливое признание того, что копье, так удачно найденное в 1098 году в Антиохии, было подделкой{843}.

Это была триумфальная победа Алексея I. Законность его притязаний была установлена неоспоримо и бесповоротно. Но именно Антиохия, «жемчужина Малой Азии», стала предметом его особой гордости и славы. Для рыцарей – участников Первого крестового похода – кульминацией экспедиции явилось взятие Иерусалима в 1099 году. Для императора Алексея I кульминация наступила девятью годами позже с подписанием Девольского договора. Армия крестоносцев помогла Византии вернуть Никею и побережье Малой Азии. Однако именно договор с Боэмундом стал символом верности выбранной императором политики обращения за помощью к Западу – он оправдал и ее, и само его пребывание у власти.

И все же, по сути, успех Алексея I выглядел уже не таким бесспорным. Его репутация на Западе после похода крестоносцев на Иерусалим сильно пострадала. Конечно, среди них было много таких, кто по-прежнему с уважением относился к императору, – и роскошный прием, устроенный Роберту Фландрскому и Роберту Нормандскому, когда они проезжали через Константинополь по пути на родину из Иерусалима, был призван оставить у них благоприятное впечатление о Византии{844}. Кроме того, Алексей I следил за тем, чтобы рыцарей, попавших в плен к мусульманам, выкупали, а к уцелевшим в злосчастной экспедиции 1101 года относились с максимальным великодушием{845}

. Тем не менее в двух самых ранних письменных хрониках о Крестовом походе образ императора был исключительно негативным.

В «Деяниях франков» Алексея I изобразили особенно отталкивающим персонажем. Император, писал автор хроники, бурно радовался, узнав о разгроме Петра Пустынника и его армии в сражении при Ксеригордосе{846}. Гнусный нечестивец, он приказал своим людям убивать крестоносцев при первой же возможности{847}. «В тот час император, кипя и содрогаясь от гнева, раздумывал, каким образом ему искусно и с коварством схватить этих Христовых воинов. Но силой Божеской благодати ни места, ни времени для того, чтобы навредить, ни он, ни его слуги не нашли»

{848}. Император – глупец и негодяй. Во время осады Никеи он позаботился о том, чтобы турок пощадили и отправили в Константинополь: так они могли получить инструкции и вернуться, готовые воевать против западных рыцарей. На каждом шагу Алексей I искал возможность помешать походу на Иерусалим{849}.

Раймунд Ажильский, который участвовал в походе в составе войска Раймунда Тулузского, тоже не жалел императора в своей хронике. «Алексей I, – писал он, – подкупал своих агентов, чтобы они рассказывали рыцарям красивые сказки о том, какой роскошный прием ожидает их в Константинополе; слова Алексея I о дружбе не имели ни смысла, ни содержания»{850}

. «На самом деле император был отъявленным лжецом», – писал Раймунд. В Никее он раздавал обещания основать приют для нуждающихся франков и щедро наградить крестоносцев. «Франки поверили этим искренним словам и приготовились к капитуляции. Но, когда Алексей I овладел Никеей, он так отблагодарил рыцарей, что, пока он будет жив, люди будут поносить его и называть предателем»{851}. Суть обвинений Раймунда Ажильского заключалась в том, что император отправил крестоносцев в Малую Азию и к Антиохии; хронист считал, что Алексей I осознанно послал европейцев на смерть{852}.

Эти яростные нападки на императора следует понимать в контексте присяги, которую он требовал принести в 1096–1097 годах в Константинополе. Они же помогают объяснить, почему крестоносцы удерживали такие города, как Антиохия, которые они должны были возвратить Византии. Первые авторы истории Крестового похода очерняли императора, чтобы оправдать решение Боэмунда нарушить присягу, принесенную Алексею I. Норманн пошел на это якобы потому, что император не выполнил свои обещания: именно предательство с его стороны – но не со стороны крестоносцев – сделало клятвы недействительными. В «Деяниях франков» говорится, что император поклялся защищать рыцарей и снабжать по морю и по суше; Алексей I обещал сопровождать экспедицию, а также привести с собой войска и флот{853}. То, что он не прибыл к Антиохии ни во время осады, ни после нее, освободило крестоносцев от присяги{854}.