Первый шедевр

– Слышь, урод! Ты убил меня в нашу первую встречу! Убил и обезобразил тело! А сейчас строишь из себя папку римского!

– Это другое…

– Я был гораздо меньшей угрозой, чем этот богатенький ублюдок… – Тим на мгновение замер, напрягая слух. – Кажется, нас подслушивают.

И действительно, в дверной щели он заметил тень. Грегори резко встал и распахнул дверь. Оливия от неожиданности испугалась, распахнув свои большие голубые глаза.

– Что ты делаешь? – резко спросил Грег.

– Я… ты давно сидишь, я хотела спросить все ли у тебя в порядке. Ты с кем-то говорил?

– Мы как раз обсуждали, как убить твоего отца!

– Что? Нет, конечно, нет – тебе показалось…

– Грег, я знаю, что ты не так представлял себе этот вечер, но… пожалуйста, не замыкайся в себе. Ты мне сейчас очень нужен.

– На твоем месте, я бы к нему так сильно не привязывался, – заметил Тим.

– Знаю, Лив, – он обнял ее за плечи. – Прости, он появился так внезапно…

– Ты так и не услышал мой ответ, – дрогнул ее голос.

Грегори заглянул в глаза: в них была надежда. Надежда на то, что их жизнь наконец-то переменится и обретет новый смысл. И он встал перед ней на колено и достал кольцо.

– Оливия Женевьева Стоун… – начал Грег.

– Придурок! Он сдаст ствол! Он сдаст тебя! – Тип наклонился прямо к его уху и буквально орал.

– … ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – улыбнулась Лив, на ее глазах выступили слезы.

Дрожащими пальцами Грегори натянул на ее тонкий пальчик изящное колечко. Оливия, судя по ее лицу, была счастлива, а вот Тим схватился за голову и орал:

– Твоя красивая жизнь скоро закончится, идиот! И я буду припоминать тебе этот момент каждую чертову минуту, пока сокамерник будет драть тебя в очко!

Грегори поднялся с колен и снова обнял Оливию.

– А еще мы можем уехать отсюда, – прошептал он ей на ухо.

– Из Камден Тауна?

– Из этой страны, милая.

Оливия отстранилась от него и недоумевающе посмотрела.

– Это из-за отца?

– Мы можем уехать куда угодно, Лив: в Рим, Париж, Нью-Йорк, Берлин, – улыбнулся Грегори. – У нас есть деньги, чтобы жить где угодно, и сыграть свадьбу, которую мы захотим.

– Слушай, а это дельная мысль, – согласился Тим.

 – Поживешь годик другой, может этот хрен подуспокоится.

– Но… как же друзья, родные… Мы даже толком ничего не обсуждали…

– К черту всех! Это наш праздник, и мы его проведем так, чтобы понравилось нам, – улыбнулся Грег.

– Грегори, я даже не знаю… это так неожиданно…

– Просто подумай: мы можем надеть друг другу обручальные кольца на берегу теплого моря в солнечной Испании, или в короне той француженки с факелом на острове Свободы.

– Это… это здорово, Грег, но я не могу бросить практику и…

– Я буду писать картины, Лив. Омович сказал, что готов покупать их у меня напрямую. Ему понравилась моя работа, понимаешь? Мы будем наслаждаться жизнью и не будем ни в чем нуждаться. Я арендую небольшую студию…

– В которой будешь резать своим мастихином парней вроде меня, а?!

– … писать картины, а ты будешь растить нашего ребенка. Ну или наймем няню. Что скажешь?

– Я скажу, – Оливия выдержала паузу. – Что хотела бы немного пожить в Нью-Йорке.

Она не смогла сдержать улыбку. И Грегори наконец-то ее поцеловал.

– Хитро ты придумал, сукин сын, хитро.

– Но что нам делать со всем этим, – Оливия неопределенно обвела рукой пространство.

– Нужные вещи возьмем с собой, а не очень нужные отправим в контейнерный склад. Машину на долгосрочную стоянку, – быстро распорядился Грег.

– Никогда не думала, что соглашусь стать чей-то женой в ванной комнате, – сказала Оливия, вытирая слезы.

– Зато мы оба при параде, – засмеялся Грегори и снова ее поцеловал, прижав к себе.

Их прервал внезапный телефонный звонок. Оливия немного испуганно посмотрела на Грега: слишком поздно для звонка. Он пошла в просторную комнату и взяла трубку, нахмурив свои тонкие бровки, спустя полминуты Лив протянула телефон Грегу, сообщив: «Это тебя».

– Грегори Бой? – спросил излишне бодрый голос в трубке.

– Д…да, кто это?

– Дэвид Криспин, The Independed. Извините меня за поздний звонок, но мой редактор задал мне жесткую трепку и приказал, чтобы завтра к полудню я подготовил интервью с восходящей звездой, взорвавшей британское искусство кровавой абстракцией…

– Кровавая абстракция? Вот, как называется главная улика в моем убийстве! – расхохотался Тим.