Первый шедевр

– … мистер Бойл, понимаю, что вы очень занятой человек, но не могли бы вы уделить мне буквально сорок минут вашего времени завтра утром. Сможете?

– Простите, мистер Криспин, но мою картину купили буквально позавчера. Боюсь, предмет нашего разговора завтра будет отсутствовать.

– Почему ты говоришь как чиновник? Примеряешь на себя вид важной шишки?

– О, в этом нет необходимости. Это интервью не про картину, а про вас. Можно сказать, начало развития вашего личного бренда: ваш стиль, ваше вдохновение, ваш образ жизни. Раскроем вас как личность.

– Твой стиль – это убивать случайных людей и крошить их растворенный труп лопатой!

– Я… я даже не знаю… раньше никогда не общался с прессой…

– Не переживайте, мистер Бойл, мы, журналисты, самые обыкновенные люди, с блокнотом и диктофоном. У вас будет возможность ознакомиться с интервью перед публикацией. И, только представьте, сколько людей придут на вашу новую выставку!

– Новая выставка? Сколько людей придется вырезать и растворить для твоей новой выставки?

Грегори не знал, что ответить, но Оливия, стоявшая рядом и явно слышавшая разговор, энергично закивала головой, сжав свои изящные пальчики в кулачки.

– Хорошо, мистер Криспин, – нерешительно ответил Грег. – Куда мне подойти?

– Галерея мисс Уилкинс будет отличным местом для фото!

– Но…

– Встретимся там ровно в десять. Еще раз спасибо, мистер Бойл!

– Подождите!

Слишком поздно, собеседник уже бросил трубку. Оливия зажглась с новой силой и повисла на шее Грега.

– Ты моя суперзвезда, перевернувшая мир британского искусства! – заголосила девушка.

– Ты самодовольный кретин, согласившийся на публикацию в газете после жестокого убийства, – констатировал Тим.

* * *

Следующим утром заспанный Грег добрался до галереи. Сегодня она не была столь яркой и многолюдной: может, потому, что это было утро четверга, может, все стоящие картины, включая, конечно, его шедевр, были уже раскуплены. Помимо него и мисс Уилкинс, которая, увидев его, надменно фыркнула и закрылась в кабинете, выставку обходил длинный неряшливый мужик.

– Нет, ты только глянь: он будто переместился из семидесятых! Ему только брюк-клеш не хватает! – тыкнул пальцем в незнакомца Тим.

– Наверное, это художник, который надеется, что его картину кто-то купит, – тихонько ответил Грегори.

– Это патлатый мудак в засаленной одежде больше похож на педофила, – возразил Тим.

– Мне больше хотелось бы знать, где этот чертов журналист, назначивший встречу в такую рань.

Грегори взглянул на свои новенькие наручные часы: репортер опаздывал уже на двадцать минут. Краем глаза он заметил, что второй посетитель почти не смотрит на картины, лишь бесцельно блуждает туда-сюда, поглядывая на него. Но не подходит. Наконец-то, на входе показалась фигура чуть полноватого невысокого мужчины, спешным шагом направлявшегося к Грегори, сжимая ручку небольшой сумки в руке.

– Мистер Бойл! Покорнейше прошу меня простить! Я попал в жуткую пробку, – начал оправдываться Криспин, вытирая маленьким платочком с большого лба. – А вы уже познакомились с моим фотографом?

Он поднял свою ладонь с короткими пальчиками и тут же вцепился нервным рукопожатием в Грега. Рука была потная и горячая. Длинный мужик неспешно двинулся к ним, только сейчас Грега заметил небольшую камеру на его шее, а про себя отметил походку: фотограф двигался, как верблюд по пустыне. Неспешно и уверенно. Как только он приблизился, в ноздрях защекотал резкий запах перегара. Затемненные стекла очков-авиаторов скрывали его глаза. Он не представился и, к облегчению Грега, даже не стал тянуть руку для рукопожатия, лишь слегка кивнул.

– Он не очень разговорчивый, – заметил Криспин, доставая блокнот и диктофон, нервно отбросив сумку в сторону. – Итак, мистер Бойл…

– Просто зовите меня Грегори, – он натянул улыбку вежливости. – Не привык, чтобы меня называли по фамилии.

– Отлично! Тогда зовите меня просто Дэвидом. Итак, Грегори, давайте начнем с конца: расскажите, как вам удалось продать вашу первую картину?

Мужик в очках навел на него фотоаппарат, щелкнул затвором и перемотал пленку. От звука камеры Тим недовольно вздрогнул.

– Признаюсь, для меня это было большой неожиданностью, – начал Грег. – Моя невеста Оливия пока еще Стоун в тайне от меня выставила мою картину. И ее заметил русский бизнесмен, она ему очень понравилась.

– Русский маньяк, которому нравится кровь убитого человека. Такой же убийца, как и ты, мудила.

– И как зовут Вашего первого поклонника, Грегори?