Песчаный колокол

Осирис поднял обе руки к небу, словно воздавая ему молитву. Пальцы его были скрючены и напоминали когти стервятника. Он опустил их резким движением одновременно с ударом молнии, которых Герман здесь раньше никогда не видел, хотя гром гремел постоянно. Весь десяток пальцев до корней вошёл в земляное плато. Осирис взревел голодным зверем и потянул землю на себя. После первого же погружения у его колен собралась приличная горка глины. Загипнотизированный этим представлением Герман чуть было не забыл, зачем он здесь, и, как только увидел, что Осирис делает второй замах, сам упал на колени и вцепился в тело пустыни. Ногти до сих пор не смогли привыкнуть к этой работе, но Герман уже научился не обращать внимания на боль и спокойно переносил все тяготы. Они стояли наравне, друг напротив друга: скульптор и Смерть – оба на коленях – и погружали пальцы в сухую землю. Несмотря на дождь и ломоту в спине, Герман чувствовал себя как никогда прекрасно – он был первым человеком в истории, кто сделал одолжение высшим силам и они платили ему в ответ, не стесняясь трудиться с ним бок о бок.

– Дайте мне свою куртку! – скомандовал Осирис, не вставая.

– Что?!

– Куртку, живее!

Герман стянул с себя одежду, впопыхах выворачивая рукава наизнанку.

Осирис бросил её на землю и начал сгребать на ткань всё, что смог оторвать от священной плоти. Герман последовал его примеру. На последних секундах Осирис свернул куртку конвертом, и пустыня тут же исчезла.

Мокрые и взъерошенные, словно воробьи, мужчины стояли, молча глядя друг на друга и переводя дыхание. Пухлый узелок в руках Осириса, наконец, опустился на пол.

– Условия договора исполнены, – как всегда холодно произнёс Осирис, под которым быстро росла лужа. Хлюпая ботинками, полными воды, он молча вышел из мастерской, провожаемый взглядом Германа. На улице его снова ждал дождь, но вряд ли он собирался провести так весь свой день и, наверняка, был уже где-то в тёплых краях. Как только дверь лавки захлопнулась, Герман тут же снял с себя всю одежду и, оставшись в одних трусах, развесил её в мастерской, правда, обсохнуть ему так и не дали. Зазвонил телефон. Курьер из «Старой вазы» сообщил, что прибудет с товаром через десять минут.

Стремительно переодевшись, Герман бросился на улицу через чёрный ход, который вёл к нужному адресу. Когда он прибыл на место, его друг уже расписывался за получение товара, стоя в одних трусах на лестничной площадке.

Курьер задержал взгляд на промокшем насквозь Германе, а затем обратился к «заказчику»:

– Куда вам столько этих горшков?

– Родственникам на подарки.

– Большая у вас семья.

– Это не у меня. Родителям жены родственников раньше вместо зарплаты выдавали, а те потом начали множиться как проценты. Теперь что ни праздник – готовь кошелёк для подарков.

Курьер улыбнулся и, заполучив подпись, умчался вниз по лестнице.

– Ты же развёлся, – усмехнулся Герман.

– Это в том году было, в этом снова сошлись. А плюсом к жене ещё два новых племянника добавилось.

– Счастливый ты человек, Вить, – похлопал Герман товарища по пивному пузу, словно по баскетбольному мячу.

Вцепившись в один из ящиков, он ухнул от натуги и, как мог, поволок его в мастерскую.

– А ты не надорвёшься? – крикнул Витя в спину другу.

– Нет, но если… – Герман не успел договорить, потому что дверь захлопнулась.

На все манипуляции с перемещением груза у Германа ушло около двух часов. Аккуратно поставив последний ящик на пол, он рухнул без сил рядом с ним.

В этот самый момент перед ним возник Осирис, в руках он держал мёртвого ежа.

***

Постепенно дела начали идти в гору. Герман потрошил кредитку, вкладываясь в рекламу, материал и купоны. Клиенты быстро возобновили свой поток. Большой ассортимент дал свои плоды. Работа над статуей временно приостановилась, но сбор глины продолжался непрерывно.

Поначалу Германа мучил стыд за то, какой путь он выбрал, но уже на третьем заказе из «Вазы» чувства начали атрофироваться, и скульптор втянулся. Он больше не ходил туда самостоятельно, боясь снова повстречаться с таинственным знакомым, и все заказы делал на сайте или по телефону.

Постепенно собственные изделия Германа потеснили товары конкурентов. Они стоили чуть дороже, но всегда раскупались охотнее. Как ни крути, но мастерство Германа было неоспоримо и, хоть от его высокой оценки собственного дара и веяло кислым пафосом, но тем не менее отрицать великий талант было глупо. Такой нехитрой схемой он планировал полностью возобновить собственные запасы и слезть с этой спекулянтской иглы.

Глины из царства мёртвых заметно становилось всё больше. После каждой вылазки карманы Германа наполнялись под завязку и выпячивали внутрь куртки свои набитые животы. Скульптор грезил о том, чтобы как можно скорее вернуться к созданию нового Аполлона, но был терпелив. По его собственным прикидкам материала уже хватало на обе ноги и таз. Такими темпами он мог бы закончить первый черновой вариант уже к середине следующего года, если будет точно придерживаться своего плана.