Песнь огня

К концу шествия одежда Стражников была испещрена пятнами от помидоров, которые торговцы, расставленные по ходу шествия, по приказу Иксиона продавали толпе. Специально нанятые актеры бродили по толпе, разжигая ненависть к пленникам. Лишь немногие граждане не поддерживали ярости, обуревавшей собравшихся, подбегая, чтобы вытереть лоб Стражнику или предложить воды. Но тех, кого ловят солдаты Иксиона, сразу же уводят.

Зрелище позорное, но, возможно, самое позорное из всего этого заключалось в том, что я сама скрывалась под чужим именем, под сенью вуали, в то время как мои наездники страдали.

Я почувствовала посторонний привкус во рту: привкус раскаленного железа, переполнявший меня, когда я с хрустом стискивала челюсти. Я ощутила влагу над губой и провела пальцами по лицу. Кончики пальцев окрасились красным: из носа снова пошла кровь.

Где-то далеко, внутри Огненной Пасти, где не осталось драконов Иксиона, чтобы найти ее или помешать ей, Аэла начала разрывать цепи драконов Стражников.

Осталось только вывести их наружу, сегодня ночью.

ЛИ

Шествие, которое я видел все свое детство, – это парад в честь Дворцового дня. Но только сейчас, видя все это великолепие, я понял, насколько бледным выглядел этот парад в сравнении с Триумфами, хотя и пытался с ними сравниться. Наше шествие растянулось на многие мили. Триумфальный Путь – центральная магистраль, ведущая от главных ворот Аврелианских стен к Народной площади на Хаймаркете и через реку Фер во дворец, – был построен специально для этого. У меня мелькнула нехорошая мысль, которой я изо всех сил пытался противиться: что режим Атрея был чем-то вроде заблуждения и вот именно так все и должно было быть. Вот для чего был создан этот город.

Впервые в моей жизни толпы людей славили имя, которое дал мне мой отец, и какая-то часть меня не возражала против этой перемены.

Шествие длилось целый день. К тому времени, когда нас повели на помост на Народной площади, сгустились сумерки. Постамент, на котором стоял сейчас Иксион, – тот самый, с которого Атрей произносил речи, прославляя свою Революцию. Где десять лет назад был обезглавлен дракон моего отца.

Сегодня вместо него выступал Иксион. Мы с Фрейдой стояли по обе стороны от него, Нитер и Пэллор позади нас. Энни затерялась в обозе служанок Фрейды, неразличимая среди множества вуалей; пленные Стражники с мольбою ждали у основания помоста. Мои ладони сделались скользкими от пота: эта сцена напоминала о жизни моего отца, а никак не о моей, здесь царили блеск и величие старого режима, а я оказался всего лишь еще одной декорацией. Хранители, совершенно неузнаваемые в своем унижении, довершали картину.

Атрей, возможно, еще не умер официально. Но эта сцена полностью стирала его образ.

На какое-то время пламя, которое вы несете, может уйти под землю.

Мог ли я радоваться возвращению славы и по-прежнему нести это пламя?

Иксион говорил о Триумфальном Возвращении. О новой эре, которую принесет нам союз с Фрейдой. О возмездии, которое ему причиталось. О долге, который он возьмет на себя как Первый Наездник и вскоре, как Триарх.

Для этого, говорил он, ему нужна преданность.

Он поднял руку вверх, и Обизут раскинула крылья.

Когда она выгнула спину, они заслонили Народную площадь, солнце. Граждане кричали, указывая на нее, сжимаясь, как полевые мыши перед кошкой. Когда она поднялась на дыбы и оттолкнулась от земли, мы ощутили вибрацию, словно бой множества барабанов у нас под ногами.

Она кружила над головами, и ее огонь заполнял небо. Облака, попадавшиеся ей на пути, проливались мерцающим дождем, один за другим поливая кварталы города: Яникул, Хаймаркет, Ученый Ряд, Чипсайд и Саутсайд, Фабричный район. Горожане смеялись, протягивая руки вверх, чтобы почувствовать, как Великий Дракон заставлял небо плакать.

Как Небесная Королева! – кричали они.

Рядом со мной стояла, покачиваясь, Фрейда. Под вуалью ее зрачки так расширились от перелива эмоций, что белков уже не видно. Она стала абсолютно черноглазой.

Привязка. Я знал, как об этом рассказывали в учебниках истории. Голиафы настолько крупная порода, что, летя на полной скорости, они могли задушить своего всадника. Поэтому на войне и в тренировках на них редко летали. Их движениями в воздухе управлял наездник с земли с помощью перелива эмоций – привязки.

Но в учебниках истории никогда не описывались эти черные глаза или расползшаяся по ее шее паутина вздутых вен, которую обнажали пальцы Фрейды, стирая тональный крем, когда она невзначай потирала шею.

Как ее губы приоткрылись словно в беззвучном крике, пока управляла своим драконом.

Иксион, занятый раздачей титулов полукровкам, наездникам Серого Клевера, не заметил преображения Фрейды.

– А тебя, Эдмунд Грейхизер, мы нарекаем Эдмундом Грозовым Бичом и даруем Фархолл и его земли, достойные по чести владениям любого законорожденного наследника…

Упоминания моего собственного дома, проскользнувшее мимо меня едва замеченным, недостаточно, чтобы отвлечь меня от принцессы и ее голиафана.