Песнь огня

– Я не хочу, чтобы ты спал в другой кровати, – сказала она.

В нас говорили драконы и вино, и я пытался вспомнить слова, чтобы объяснить ей, что мы не могли иметь то, что хотели, и это было главным правилом нашей с Энни жизни, нашим законом гравитации. Но, похоже, здесь, в этом доме, в эту ночь гравитация перестала действовать. И теперь, когда ее губы касались моей шеи, а ее пальцы нежно скользили по моей талии, спускаясь ниже, я не мог вспомнить, почему мы не могли иметь то, что мы хотим, как все обычные люди. Почему мы не можем просто протянуть руку и взять это.

И потому теперь, когда вино было допито, устрицы съедены, а огонь в камине догорел, я подхватил Энни на руки и понес вверх по лестнице в спальню моих родителей.

* * *

Я проснулся посреди моря одеял, Энни, прижавшись ко мне, спала.

Ее спина, еще до конца не зажившая от ожогов дракона Эдмунда, сердито краснела в полумраке. Еще не рассвело. Она казалась такой беззащитной, такой маленькой и хрупкой, и меня, словно паника, охватила неистовая любовь к ней.

Алкоголь вырубил нас прошлой ночью, прежде чем все могло закончиться серьезно. Но мы были очень к этому близки. Я знал, что Стражницы принимали какие-то подавляющие репродуктивную функцию препараты – недавняя медицинская разработка революционного режима, – но, судя по невнятному бормотанию Энни, она сомневалась, что они по-прежнему действовали.

– Это… наверное, нормально?

Я все равно волновался, что причиню ей боль.

– Есть и другие вещи, которыми мы можем заняться.

Мое лицо приятно потеплело при воспоминании о том, что произошло после этого.

Так, может быть, мы нашли способ насладиться чудесным мгновением, не причинив себе вреда. Но я все равно решил больше никогда не пытаться повторить это пьяным.

Я подвинулся в сторону, и Энни тихонько перекатилась на другой бок. Я поцеловал ее теплый, слегка вспотевший лоб, и она спокойно продолжила спать. Глядя на ее разгладившееся во сне лицо, на ее волосы, спутавшиеся после ночи в моих объятиях, я ощутил внезапный прилив такого острого счастья, что стены этой комнаты не могли удержать его. Я обнял Энни, как любовник, не желая корить нас обоих за то, что мы осмелились быть счастливыми.

Я хотел насладиться восходом солнца.

Снаружи еще стелился утренний туман, неяркое солнце обмакнуло снежные вершины в розоватую дымку, а серый горизонт сливался с угольным небом, и казалось, что небо было бесконечным. Скопа парила вровень со скалами, а в миле от них плескалась стая дельфинов. Я набрал полную грудь воздуха с ощущением, что могу вдыхать снова и снова, а затем задерживать дыхание, чувствуя, как морской воздух переполняет меня изнутри. Я мог до бесконечности наслаждаться этим соленым воздухом, этим ярким утром, этой переменчивой, радостной жизнью.

Далеко-далеко, словно крошечные пятнышки, где-то у Башен Моряка виднелись корабли.

Чьи это корабли?

Я был слишком далеко, чтобы разглядеть драконов поменьше, но одна парящая клякса отчетливо выделялась над карстовым лесом, ее крылья – огромная черная линия, распростершаяся над морем.

Одинокий голиафан, кружащий вокруг того, что напоминало заслон из военных кораблей.

Я вспомнил о летописях и герменевте, ожидающих меня в библиотеке. Я не мог позволить себе потерять еще один день. Я не знал, сколько мне понадобится времени на чтение летописей и на разбор летных записей на герменевте. Я начну после завтрака.

Возможно, это будет неторопливый завтрак в постели с Энни.

– Милорд! Я хотел поговорить с вами.

Обернувшись, я увидел Найджела, который поднимался по тропинке из Травертина. Аргос бежал следом за ним, разгоняя сонных, болтливых буревестников.

– Не хотел тревожить вас в ночь вашего приезда, – сказал Найджел, подходя ко мне. – Но за день до вашего приезда здесь были гости. Прилетели на драконах. У них были триархальные эмблемы с этой новой нашивкой в виде клевера. Они не стали задерживаться, узнав, что других гостей у меня не было, но спрашивали о вас.

Его спокойный тон отметал любые вопросы об угрозах, которые он, безусловно, получил, столкнувшись один на один с двумя драконьими наездниками.

– В общем, вчера я решил, что разумнее всего будет отправиться в городок и попытаться выяснить какие-нибудь подробности.

Под городком подразумевался Харфаст, где находилась самая отдаленная резиденция драконорожденных в Дальнем нагорье, где жила большая семья Гартов. Сам Найджел был бездетным вдовцом. Он достал из кармана листовку и протянул мне:

– Нашел много таких.

На листовке изображены два грубо нарисованных лица: мое и Энни. МЕНЯ РАЗЫСКИВАЛИ ЖИВОГО ИЛИ МЕРТВОГО по обвинению в убийстве Атрея Атанатоса, Первого Защитника Каллиполиса. Это, как я понял, придумано на случай, если я окажусь несговорчивым.

Энни обвинялась в преступлениях против народа и государственной измене. Под именем Энни виднелся подзаголовок: ПУСТЬ СТЕРВА-КОМАНДУЮЩАЯ ПОНЕСЕТ ЗАСЛУЖЕННУЮ КАРУ.