Песни хищных птиц

Иногда Леди развлекала себя тем, что от скуки чинила книги, хотя обычно этим занимались сотрудники библиотеки. Леди в шутку причисляла себя к ним.

– Если с ней что-то случится, это будет только моя вина. Я не прощу себе этого.

– Не ты пытаешься создать видимость того, что Сторград неприступен.

– Но именно по моей вине на Фриг пало бремя хранительницы барьера.

Этот разговор в разных вариациях тоже повторялся не в первый раз. Но Фэю так и не удалось убедить Леди в ее невиновности. Она в принципе была склонна брать на себя ответственность за все, включая грядущий конец света.

– Фриг в полной безопасности. В Рейнгардском замке есть кому ее защитить, не говоря уже о том, что она прекрасно может защищаться сама.

Это была не ложь, а только половина правды. Однако тревога Леди чуть поутихла, сделалась глуше, бледнее. Но это лишь отлив перед штормом.

– А еще я слышала, что там соберется добрая половина Стормланнов. И ты знаешь, что я не питаю к ним доверия со времен войны за Пустые земли. Эти люди всегда держат клинок в рукаве, и никогда не знаешь, на кого и в какой момент они его направят.

Война за Пустые земли тяжело далась Бентской республике. Настолько тяжело, что Лорд позволил и Леди отправиться туда. После болезни это был первый и последний раз, когда она выезжала куда-то. Леди умела чувствовать потоки энергии, находить источник тьмы и предсказывать, где может открыться разлом. Этот дар был почти проклятием, который пугал всех, но он помогал в борьбе с сектой Повелителей теней, захватившей власть в Пустых землях. Леди Йарн Стормланн тоже была там, прославившись после этой войны как великая героиня. Но что-то тогда произошло между ними, между представительницами двух древних родов, прославленных героями прошлого. Что-то такое, что навсегда провело черту между Стормланнами и Флеймстоками.

– Позволь напомнить, что Стил Стормланн был моим другом. А с Сивизом Стормланном ты сама ведешь дела.

Первая молния прорезала небо, разделив его надвое, очертив профиль Леди ярко-белым. Словно высветив ореол, которым художники иногда окружают божеств на своих полотнах. Будто их аура настолько сильна, что каждый может видеть ее, даже не переходя на иное зрение.

– С Сивизом Стормланном дела ведут все сколько-то значимые люди республики, но глупы те, кто считают, что полностью понимают его мотивы. А про то, что Стила история несколько идеализирует, тебе вряд ли стоит напоминать.

– Она идеализирует всех нас, пока ей это удобно.

Научные трактаты, а уж тем более учебники истории довольно избирательны. Они расскажут о том, каким Стил был прекрасным воином, искусным мечником и магом. Расскажут о том, как он покорил сердце гордой озерной девы, как возвел Рейнгард и сделал его вторым по величине городом республики. Расскажут о его доблести, храбрости и находчивости.

Но никогда не расскажут о том, как он мог быть вспыльчив и категоричен. Или о том, что он предпочитал решать проблемы битвой, а не переговорами. Что цель для него зачастую оправдывала средства. А в выборе средств он себя не ограничивал.

И уж конечно, ни один, даже самый авторитетный научный трактат не расскажет о том, какая это головная боль – пытаться примирить Стила и Рейденса, которые разошлись во мнениях. Огромная потеря для мировой культуры, их споры определенно заслуживали того, чтобы быть увековеченными в эпических сагах.

Но даже несмотря на это, Фэй не мог не вспоминать о них с теплотой. Приятной, но немного болезненной, как бывает, когда подносишь замерзшие руки слишком близко к огню.

– Я не должна была этого говорить.

Леди прикрыла глаза, сложила руки ладонями друг к другу и прислонилась к ним лбом. Новая вспышка молнии озарила ее сиянием. Леди была похожа на божество больше, чем любое из их изображений. Любой, кто верует, увидев ее сейчас, упал бы пред ней на колени.

Но Фэй всегда был из тех, кто предпочитает вере знания. Возможно, за это он и был наказан.

Он вернул на полку одну из самых строптивых книг. Она льнула к рукам и никак не желала оставаться в шкафу. Главная проблема книг сильфов – они невероятно привязчивы. Фэй погладил тканевый корешок кончиками пальцев и отстранился от полки. Книга дернулась следом, но замерла под его строгим взглядом.

– К тебе даже книги тянутся. – Печаль Леди горчила в воздухе, как запах полыни. – А от меня, кажется, скоро начнет разбегаться мебель. Когда-то у меня было все, а теперь я так боюсь потерять то, что у меня еще осталось.

Ее плечи едва ощутимо вздрогнули, когда на них опустились ладони Фэя. Леди прислонилась головой к его руке и замерла, будто почти не дыша.

Гроза за окнами ревела, как подстреленное животное. Боль в сердце Леди выла, словно бы вторя ей.

Фэй понимал ее, понимал, как никто другой. Его друзья были для него всем. Были важнее стран и мира. Были невыносимы, шумны, отчаянны, порывисты. Были совершенно невероятны. Были… и оставили его один за другим.