Песни хищных птиц

– И почему твоя жизнь обречена, если у тебя есть магия? – Я спрашивал осторожно, опасаясь, что приступ откровенности Анса исчезнет так же внезапно, как и появился.

Пару мгновений он молчал, а потом вдруг наклонил голову и убрал белые пряди, закрывающие висок:

– Видишь этот шрам?

Я приблизился, чтобы рассмотреть его: неосторожный росчерк белым карандашом по крафтовой бумаге. Тонкая полоса от мочки уха под острым углом к глазу. Анс снова спрятал его за волосами.

– То, что осталось, – мелочь, было намного хуже. Получил его в первый раз после использования магии. Меня так… наказали. Магия показалась мне пугающей, но то, что следовало затем… было хуже. – В лице его не осталось ни единой эмоции, только бесконечный холод темных глаз. – Теперь шрам служит напоминанием о том, что мой талант – не самая страшная вещь на свете. И о необходимости самоконтроля. И о том, что иногда самоконтроль стоит послать в бездну, но за это придется платить.

– Звучит как страшная, но поучительная история, – нервно усмехнулся я.

Рефлексия требовала подумать о некоторых вещах, о которых я прежде не сильно-то задумывался. Например, чего стоило моим друзьям стать талантливыми магами, тогда как со мной все носились. Мои проблемы выглядели весьма незначительно по сравнению с тем, что, видимо, довелось пережить им.

– Все наше с Аин детство – такая вот история. Чуть более страшная, чем поучительная, так что не советую двигаться к принятию себя таким путем. Иди по освещенной солнцем дороге и радуйся, что я не практикую на тебе методы моей первой наставницы, – Анс тоже усмехнулся и снова стал намного более живым, чем мгновение назад.

– Она была… жесткой, да?

– Скорее жестокой, – бросил он, как что-то незначительное, – потом, когда меня начал учить Фэй, я правда не понимал, почему он так хорошо ко мне относится и в чем подвох.

Я представил маленького Анса, который забивается в самый темный угол и оттуда сверкает на Фэя злыми глазами затравленного волчонка. Картина вышла грустной.

– Именно после уроков Фэя я понял, что страх перед марионетками и магическим талантом можно не просто подавлять. К ним можно привыкнуть. И к тому, что потеря контроля может стоить кому-то жизни. Со временем и с тренировками. Но все равно после каждого провала ты учишься понимать себя заново.

– Себя контролировать, да?

– И прощать. Это иногда сложнее.

Я и раньше догадывался, но именно в этот момент особенно остро ощутил, что, несмотря на разницу в поведении, внутри мы с Ансом во многом похожи.

* * *

Фрея вышла из комнат Фриг, чувствуя себя полностью опустошенной и разбитой. В ее сестре определенно умирал нереализованный талант модельера. Умирал он с боем, неминуемо воскресая при каждом удобном случае. Вчера она вместе с портнихой пыталась подогнать под фигуру Фреи купленное без примерки платье, а в процессе поняла, что ей не нравится ни цвет, ни фасон, ни узор. Сегодня в платье вносились «последние штрихи», как сказала сама Фриг. На деле же наряд перешивался и перекраивался прямо на Фрее с десяток раз, и в воздухе от этого висело так много магии, что становилось трудно дышать.

Не то чтобы Фрея ненавидела выбирать платья. Когда ты занимаешься подобным пару раз в год, это даже весело. Объясняешь свои идеи швее, она показывает тебе фасоны по последней моде, снимает мерки, а потом остается только вернуться за готовым изделием. Никаких сложностей. Единственное, что Фрея не могла понять, так это то, почему платье должно быть всегда новым на следующем приеме. Ладно, два раза подряд надеть одно и то же нехорошо, но через раз? Никто в жизни ведь не запомнит, каким оно было. И сколько можно было бы сэкономить денег…

К тому же стоять манекеном битый час ради одноразового платья без возможности двигаться и даже нормально дышать – это уже перебор. Тем более что Фрее казалось: Фриг беспокоится вовсе не из-за платья и приема. Ее тревожило нечто куда более важное, и она пыталась таким образом отвлечься.

– Как дела в Сторграде? – осторожно начала Фрея, когда Фриг вкалывала булавки в ткань где-то в опасной близости от ее ключиц.

– Как и всегда осенью. Собирают урожай, готовятся к Равноденствию, – ответила Фриг, вынимая последнюю булавку, которую держала в зубах. Ужасная привычка.

– Но я ведь спрашиваю не об этом. – Фрея чуть повернулась, чтобы видеть лицо сестры.

– Не дергайся, а то уколю, – усмехнулась Фриг и отошла немного назад, критично рассматривая платье. – Нет, ворот просто ужасный, что-то нужно с ним сделать.

– Не уходи от ответа. – Фрее не нравилась ни уклончивость, ни показная беззаботность Фриг.

– Ты ведь тоже не задаешь прямых вопросов. – Она взяла со стола ленту и зашла Фрее за спину, подхватывая ее волосы наверх, собирая в пучок. Но пряди все время выскальзывали, так что ей приходилось начинать сначала. – Спрашивай – много ли открылось новых разломов? Я отвечу – столько, что наши маги едва справляются с ними. Велик ли от них ущерб? Урожая вполовину меньше, чем в прошлом году, одно из городских водохранилищ отравлено, и мы не знаем, как очистить его.