Пьесы

В Европе имеется пятьдесят пять тысяч шляпных магазинов. По образу этой головы обезглавленного убийцы я велю изготовить и раскрасить пятьдесят пять тысяч голов и выставить в витрине каждого из пятидесяти пяти тысяч шляпных магазинов голову в нашей шляпе с узкой ленточкой. Тогда мы будем получать миллиард чистой прибыли в год. Тысячу миллионов марок!

Рупрехт(про себя). Окончательно рехнулся из-за денег. (Старику.) Тогда ты сможешь выплатить мне восемьсот тысяч марок.

Старик(кричит в большом волнении и топает ногами). Никогда! Никогда!

Рупрехт(про себя). Выходит, он сумасшедший, Да не совсем.

Вальтер

(Рупрехту). Я выпишу тебе чек на твои восемьсот тысяч.

Старик. Никогда! (Кричит, семеня к дверям.) Никогда! Никогда! (Уходит.)

Вальтер(выразительно постукивает себя по лбу). А что, дедушка серьезно болен?

Рупрехт. Еще бы. Это было столь же неизбежно, как гром после молнии.

Вальтер. Тогда мы должны пригласить профессора Симблока.

Рупрехт

. Я об этом уже позаботился. Он сейчас приедет. (Пауза.) А тебе следовало бы призадуматься о том, что ваше неистовое накопительство — чистое слабоумие. Семейное состояние в пятнадцать миллионов! Оно приносит больше дохода, чем вы в силах израсходовать! Ты хочешь довести его до тридцати миллионов? Посмотри на старика. Он всегда был ходячим сейфом. А теперь его посадят в сумасшедший дом… Сынок, деньги нужны каждому. Но деньги — еще далеко не все. Лучшее в жизни за деньги не купишь… Позволь-ка мне сказать тебе, в чем самое большое счастье для мужчины. Самое большое счастье, когда тебя любит женщина, которую любишь ты. Кто этого не пережил, тот не жил.

Софи бросается целовать Рупрехта.

Вальтер(под большим впечатлением от услышанного). Разреши и мне, папа, сказать тебе кое-что. Кое-что, что тебя обидит.

Рупрехт. Валяй, сынок.

Вальтер. Ты бросил мою мать, когда мне было только пять лет. И совсем не подумал, что будет со мной. Скрылся и все… Прости, но это тоже не дело — думать только о себе, удрать — и все.

Рупрехт в смущении опускает повинную голову.

Софи(сочувственно). Боже мой! Ах, оставь его, боже мой!

Рупрехт. Да-да, в этом ты прав. Но Амалия… Но твоя мать… Впрочем, мне не хотелось бы говорить о твоей матери. Однако дело не только в ней. Ведь я собирался несколько недель спустя вернуться. Захотелось побыть одному, посмотреть со стороны на помешательство шляпной династии. Но тут взыграло во мне что-то такое, чего я прежде вовсе не испытывал, — беспокойство, любопытство к жизни, которое я просто не мог побороть. Где бы я ни был, я спал и видел, что поднимаюсь по трапу с чемоданчиком в руках. Ну а вскоре после этого я оказался в другой части света… Может быть, во мне проснулся беспокойный предок. Кто знает! Такое случается!

Вальтер(улыбаясь). Старый бродяга! (Ловко бьет его кулаком в плечо.)

Рупрехт

(отвечает таким резким ударом, что у Вальтера от боли перекашивается лицо). Но теперь я остаюсь с вами.

Вальтер. Если только тебе снова не приснится, что ты поднимаешься по трапу с чемоданчиком в руках.

Рупрехт. Нет-нет!

Вальтер(вынимает из кармана письмо на официальном бланке). Вот что я хотел тебе сказать — боннское министерство экономики прислало нам сегодня заказ на триста тысяч армейских фуражек для новой немецкой армии.

Рупрехт. Всего триста тысяч? В тысяча девятьсот тридцать третьем году гитлеровское министерство экономики заказало фирме «Король шляп» три миллиона фуражек… Через несколько годочков началась небольшая заварушка, и три миллиона немецких солдат погибли в России. На каждую вашу фуражку — по одному. И что же теперь, в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году, вы опять хотите поставлять головные уборы для армии?

Вальтер. Всего триста тысяч!

Рупрехт. Между тысяча девятьсот пятьдесят девятым и тысяча девятьсот шестьдесят вторым годом новая немецкая армия неминуемо увеличится, и ей понадобится больше такого товара. На этот счет можешь не беспокоиться.

Вальтер. В конце концов, мы производим не пушки и не атомные бомбы.