Пьесы

Г р е й в у д. Вы сумасшедший или провокатор.

Ш т у м п е. Что?! Дорогой, вы действительно дорогой, вы недешево мне обошлись, но я заплатил вам все, до последнего пфеннига…

Г р е й в у д. Я не Грейвуд, вы меня с кем-то путаете…

Ш т у м п е. Путаю? Когда надо было получать с меня деньги, вы не считали, что я путаю… Что здесь происходит, господа?

Л а р ц е в. Мистер Грейвуд уверяет, что он иранский доктор Али Хаджар, специалист по персидской поэзии, и что…

Ш т у м п е. Остановитесь, я могу умереть от смеха!.. Его поэзия обошлась мне в десятки тысяч марок. Как вам нравится такая поэзия, господа? Это больше похоже на мелодраму, если говорить откровенно… Я просил бы вас, господа, разрешить мне уйти.

М а л и н и н. Подождите, пока будет готов протокол.

Ш т у м п е. Протокол?.. Я терпеть не могу протоколов, господа.

Л а р ц е в. Вы подпишете протокол как свидетель.

Ш т у м п е. Свидетель? Господа, есть слова, от которых я бегу как от чумы. Например, «наш великий фюрер», «дранг нах остен», «мировое господство» и «реванш»… Слово «национализация», между нами говоря, тоже не украшает жизнь… Но слово «протокол» безусловно укорачивает ее, как я давно заметил…

Л а р ц е в. Но вы свидетель, придется подписать.

Ш т у м п е. Вот видите, мистер Грейвуд, из-за того, что вы, американский полковник, морочите головы этим советским полковникам, вашим бывшим союзникам, мне, вашему бывшему противнику, приходится подписывать протокол… Как свидетелю… Хороши союзники, которым так быстро понадобились свидетели, и хороши свидетели, которые потребовались таким союзникам!.. Я далек от политики, господа, но хочу на прощание дать вам один совет, мистер Грейвуд, как ваш бывший компаньон….

Г р е й в у д. Я не был вашим компаньоном!

Ш т у м п е. Нет, были, но уже не будете, судя по протоколу, который мне предстоит подписать… История повторяется, мистер Грейвуд. Гитлер полез в Россию, и это кончилось протоколом о капитуляции Германии. Теперь полезли вы, и это кончается протоколом, который я подпишу как свидетель. Не пора ли прекратить эту дурацкую погоню за протоколами?.. Не пора ли всем подписать единственный и последний протокол — ни за что и ни к кому не лезть, особенно не лезть в Россию, поскольку это всегда кончается протоколами?.. (Уходит.)

М а л и н и н. Ну, Грейвуд, что вы скажете о свидетеле-мужчине?

Г р е й в у д (встает). Господа, мы с вами не молодые люди, полковники, и мы отлично понимаем друг друга. Если даже сам американский президент меня опознает как Грейвуда, я буду это отрицать! Бессмысленно терять время на эти очные ставки, джентльмены!

Л а р ц е в. Да, я тоже так думаю, Грейвуд. Мы действительно хорошо понимаем друг друга. Я не понимаю только одного. У вас в Чикаго семья — мать, жена, двое детей. Через два дня после того, как вас арестовали в Москве, в газетах был опубликован некролог…

Г р е й в у д. Некролог? О ком?

Л а р ц е в. О полковнике Джеймсе Грейвуде, погибшем при авиационной катастрофе. Вот американские газеты с этим некрологом, Грейвуд. (Протягивает ему газеты.)

Грейвуд читает.

М а л и н и н. И вашей семьи не пожалели, Грейвуд.

Л а р ц е в. Вы любите свою мать?

Г р е й в у д. Очень…

Л а р ц е в. Прочтите, этот некролог убил вашу мать… (Протягивает Грейвуду другую газету.)

Г р е й в у д. Проклятие! Мерзавцы!..

Л а р ц е в. Да, я понимаю вас. Поистине жестокая игра, игра без правил.

Г р е й в у д. Негодяи!.. Изверги!.. (Плачет.)

Входит  С е р о в.

С е р о в. Приехал генерал Маккензи.

Л а р ц е в. Среди лиц, подписавших некролог, ваш старый друг — генерал Маккензи…

Г р е й в у д. Друг, будь он проклят!.. С каким наслаждением я плюнул бы ему в лицо!.. Ведь это он послал меня в Москву…

Л а р ц е в. Я знаю. Я все знаю, Грейвуд. Кстати, генерал Маккензи явился с прощальным визитом. Он возвращается в Америку. Я могу вам устроить встречу с ним. Если вы этого, конечно, хотите.

Г р е й в у д. Хочу!..

М а л и н и н. Хорошо. (Выходит из кабинета.)

Л а р ц е в. Пройдемте в другую комнату.

Все уходят. Входит  М а к к е н з и, за ним — М а л и н и н. Из другой двери возвращается  Л а р ц е в.

Л а р ц е в. Здравствуйте, генерал.

М а к к е н з и. Добрый день, полковник.

М а л и н и н. Прошу садиться…

М а к к е н з и. Если НКВД говорит — садитесь, как-то неудобно стоять… (Смеется.) Коллеги, друзья! Я хочу сегодня под этим серым берлинским небом, видевшим нашу общую победу, выпить за братьев по оружию, за наших и ваших солдат, за дружбу, господа!

Л а р ц е в. Прекрасный тост!

Все пьют.

М а л и н и н. Генерал, самые лучшие тосты не могут ответить на ряд вопросов, возникших в последнее время.

М а к к е н з и. Какие вопросы, полковник?

М а л и н и н. Вот уже несколько месяцев вы ссылались на то, что юноши и девушки, которые содержатся в Ротенбургском лагере, будто бы не хотят возвращаться домой…