Пьесы

С е р г е й  И в а н о в и ч. За дуба извини, погорячился. (Указывая на Каргина.) Вот он обязан во всем разобраться и найти истину. И я рад, тезка, что вы были свидетелем нашего спора. Помните одно: мы будем вам равно благодарны и в том случае, если вы окончательно докажете виновность Логинова, и в том случае, если вы, наоборот, докажете его невиновность. Желаю успеха!

К а р г и н. А каково ваше мнение?

С е р г е й  И в а н о в и ч (ему не понравился вопрос). Мне кажется, товарищ Каргин, что вас должна интересовать истина, а не мое мнение. Если следователь хоть в малой степени руководствуется чьим-то «мнением» — это плохо и для дела и для следователя, и даже для того, чьим «мнением» он руководствовался… Так, увы, показала история…. (Пожимает Каргину руку.)

К а р г и н  прощается с Колотовым. Входит  с е к р е т а р ш а.

С е к р е т а р ш а. Сергей Иванович, члены бюро собрались в большом зале, а вы так и не пообедали…

С е р г е й  И в а н о в и ч. Ничего… Сыт…

К о л о т о в. Ну что же, пойду и я. А все-таки, Сергей Иванович, хочу тебе сказать: напрасно ты позволил кричать на себя Логинову. Ты же секретарь ЦК! (Пожимает Сергею Ивановичу руку и идет к двери, но останавливается на пороге.)

С е р г е й  И в а н о в и ч. Кричать вообще никому не следует. Но уж если в моем разговоре с Логиновым одному из нас суждено было кричать, так лучше, чтобы кричал он, чем я…

К о л о т о в. Почему лучше?

С е р г е й  И в а н о в и ч. Потому что ему труднее.

Картина вторая

Приемная в Зареченской раймилиции.

При открытии занавеса на сцене — Б л а г о в е щ е н с к и й, С о л о м о н и д а, Б е л о б о р о д о в а, К о н д р а т ю к, Д е в у ш к и н, п а р е н ь  в  к е п к е. Все сидят на скамьях. Девушкин сидит за столом и пишет. Парень в кепке поет, бренча на гитаре какую-то лагерную песню. Кондратюк, сидя рядом, всхлипывает.

Звонит телефон.

Д е в у ш к и н (берет трубку). Зареченская раймилиция, дежурный Девушкин.

С о л о м о н и д а. Хорош рай — в милиции!.. Господи Иисусе Христе!.. (Крестится.)

Д е в у ш к и н. Начальника нет. Скоро будет. (Кладет трубку, подходит к парню.)

Где поешь? Нашел место!..

П а р е н ь (вставая). Молчу.

Девушкин отходит.

(Опять запел.)

«Моя милка — сексопилка.Есть чем погордиться.Выходи меня встречать,Милая милиция…».

Д е в у ш к и н. Нехорошо, молодой человек. Находитесь в рабоче-крестьянской милиции, которая нас бережет, как сказал великий пролетарский поэт, и позволяете себе петь что-то несуразное. «Моя милка — лесопилка…».

П а р е н ь. Не лесопилка, а сексопилка, товарищ начальник. Говорили, что в милиции какая-то девушка дежурит… Вот я для нее и спел…

Д е в у ш к и н. Нет у нас тут никаких девушек… А дежурю я. Девушкин моя фамилия…

П а р е н ь. Хороша девушка! Действительно, лесопилка!..

Д е в у ш к и н. Но-но, не заговаривайся!.. Я при исполнении…

С о л о м о н и д а. А ему что — бога нет, совести нет, море по колено!.. Вот вам — плоды просвещения!

П а р е н ь. Молчи, обломок империи!..

Д е в у ш к и н. Стиляга районного масштаба.

Входят  К а р г и н  и  С в е т л и ч н ы й.

С в е т л и ч н ы й (Каргину)

. Нет-нет, сюда, пожалуйста…

П а р е н ь. Сам начальник… Уже подцепил кого-то… Не наш — факт; видать, гастролер…

Д е в у ш к и н. Ты что мелешь, пустая голова!.. Гастролер!.. Это следователь из прокуратуры республики товарищ Картин.

П а р е н ь. Мог бы ответить, если бы нашелся… Молчу. (Опять запел.)

Пошел круг. Каргин и Светличный проходят в кабинет. Раймилиция находится в помещении бывшего монастыря. Сводчатые стены, за окнами — монастырское кладбище и церковь.

С в е т л и ч н ы й. Далее разыскал я из старожилов бывшую игуменью этого монастыря, мать Соломониду. Теперь санитаркой в больнице работает.

К а р г и н. Сколько же ей лет?

С в е т л и ч н ы й. Лет восемьдесят. Но старуха крепкая и все хорошо помнит, если только говорить захочет. С характером.

К а р г и н. Из родственников казненных никого не нашли?