Пьесы

С в е т л и ч н ы й. В городе живет только одна — внучка Ивана Белобородова — одного из повешенных. Его именем наша улица названа. Она работает учительницей. Ее в восемнадцатом году еще и на свете не было, но, со слов покойной матери, полагаю, должна кое-что знать. Как говорят — эстафета поколений.

К а р г и н. Хорошо. А из дореволюционной интеллигенции?

С в е т л и ч н ы й. Бывшая начальница женской гимназии жива. Спрашивал — ничего не помнит. У меня, говорит, склероз. (Заглядывая в книжечку.) Какая-то це-ре-пе-реб-ра-ль-ная форма…

К а р г и н. Церебральная?

С в е т л и ч н ы й. Минуточку. Точно! Лично про такую форму впервой слышу — возможно, брешет. А может, и нет. Я в милицию после службы на флоте попал — на склероз никто из матросов не жаловался. А тут, как в милицию вызовут, так сразу склероз.

К а р г и н. А у игуменьи тоже склероз?

С в е т л и ч н ы й. Да что вы! Старуха бойкая, глаза горят, ну прямо уссурийский тигр… Она и учительница Белобородова уже здесь. Ну, а те два — учителя, пенсионеры — уже с генералом Колотовым в архиве трудятся.

К а р г и н. Хорошо. Давайте начнем с Белобородовой.

С в е т л и ч н ы й. Есть. (Подходит к двери.) Девушкин! Пригласи Белобородову.

Д е в у ш к и н. Слушаюсь. (Зовет.) Товарищ Белобородова.

Входит  Б е л о б о р о д о в а, молодая женщина.

К а р г и н (вставая ей навстречу). Здравствуйте, товарищ Белобородова, извините, что пришлось вас побеспокоить.

С в е т л и ч н ы й. Здравствуйте, Галина Михайловна.

Б е л о б о р о д о в а. Здравствуйте.

К а р г и н. Очень приятно. Картин — следователь. Садитесь, пожалуйста. Вы ведь внучка Петра Сергеевича Белобородова, одного из героев зареченского подполья?

Б е л о б о р о д о в а. Да. Правда, я дедушку не знаю: я родилась через двадцать лет после его казни. Но покойной маме удалось сохранить его портрет. Он теперь у меня.

К а р г и н. А какой портрет я видел в здешнем музее?

Б е л о б о р о д о в а. Музой копировал с моего портрета.

К а р г и н. Он ведь был приговорен к смертной казни в числе семерых?

Б е л о б о р о д о в а. Да. Но одного помиловали.

К а р г и н. Не знаете — кого именно?

Б е л о б о р о д о в а. Логинова. Мне рассказывала об этом мать.

К а р г и н. Ну, и как она объясняла его помилование?

Б е л о б о р о д о в а. Мать считала, что Логинов был провокатором.

К а р г и н. А почему она так считала, не помните?

Б е л о б о р о д о в а. Мама часто рассказывала об этом деле — ей было пятнадцать лет, когда казнили дедушку и его товарищей. Она все хорошо помнила. И водила меня на могилу. Как рассказывала мать, в первую же ночь после казни рабочие депо сняли с виселиц тела повешенных и тайно их захоронили. А когда дутовцев выгнали из города, рабочие указали их братскую могилу, и там воздвигли памятник.

К а р г и н. Я был на их могиле. Почему же все-таки ваша мать считала, что Логинов провокатор? Постарайтесь поточнее вспомнить, Галина Михайловна, это очень важно. Производится расследование в отношении этого Логинова, и, как вы сами понимаете, от результатов следствия зависит его судьба. Вы знаете, Галина Михайловна, что он тоже был участником подпольной организации?

Б е л о б о р о д о в а. Да, мама говорила. Но потом его помиловал атаман Дутов. Только его одного. И все считали, что он предатель.

К а р г и н. Ваша мать так считала только потому, что его помиловали? Или у нее были другие основания так считать?

Б е л о б о р о д о в а. Другие основания? Нет, кажется, других оснований не было… Вы сами сказали, что речь идет о судьбе человека… И вот, чтобы не произошло судебной ошибки… А это страшнее всего!.. Учтите поэтому, что все, что я знаю, я знаю со слов покойной матери… И что ей самой было тогда пятнадцать лет.

К а р г и н. Не беспокойтесь, я все учту.

Б е л о б о р о д о в а. Если можно, я хочу подумать и вспомнить как следует все, что рассказывала мама…

К а р г и н. Хорошо. Тогда я попрошу вас завтра снова сюда прийти. В это же время.

Б е л о б о р о д о в а. Непременно.

К а р г и н. Всего хорошего, Галина Михайловна.

С в е т л и ч н ы й. До свидания. (Подает руку.)

Б е л о б о р о д о в а. До завтра… Ведь мама тоже говорила с чужих слов… А люди иногда судят о других хуже, чем те заслуживают… И, знаете, было так много напрасных жертв, что каждый из нас должен об этом помнить. Правда? Простите, что я говорю вам об этом, но ведь это наше общее дело…

К а р г и н. Вы абсолютно правы. До завтра.

Б е л о б о р о д о в а. Еще раз — до завтра!.. (Уходит.)

К а р г и н. Хорошая девушка!

С в е т л и ч н ы й. Хорошая девушка… И время хорошее, товарищ Каргин.

К а р г и н. Ну, товарищ Светличный, давайте игуменью монастыря мать Соломониду.

С в е т л и ч н ы й. Есть. Хочу по долгу службы предупредить…

К а р г и н. Именно?

С в е т л и ч н ы й. Хитра, с норовом. Типичный опиум для народа. Если станет на склероз ссылаться — брешет. Я их тут всех знаю!

К а р г и н. Ну, как-нибудь. Волков бояться — в лес не ходить. Давайте.