Петербургское действо

Она помнила, какъ однажды невидимыя руки, водившія этими куклами, перемшали вдругъ вс нитки, и ту нелпую смшную путаницу, которая произошла на сцен. Вся публика, какъ и она сама, хохотала до слезъ. Какая-то невидимая сила вдругъ заставила главную куклу, изображавшую королеву, поднять неприлично ногу и тотчасъ потащила ее, притянула къ фигур какого-то герольда, стоявшаго на другой сторон сцены. И нога королевы очутилась на плеч этого герольда. Первый министръ и наперсникъ ея вдругъ упалъ, а еще дв-три фигуры столкнулись вмст и щелкнулись лбами. И вс дйствующія лица попали въ такое положеніе, что даже дти въ театр начали восторженно кричать и хохотать. Не прошло секунды. какъ въ облакахъ раздалась отчаянная брань двухъ голосовъ, и одинъ другого ругалъ за неосторожность. Затмъ послышался трескъ и съ неба на землю свалились на кучу маріонетокъ двое дерущихся. Но это были уже не куклы, а два живыя существа: самъ антрепренеръ театра и провинившійся управитель куклами.

Теперь Маргарит поневол приходилъ этотъ случай на умъ. Она тоже заставляла четырехъ лицъ разыгрывать комедію и руководила ими, какъ этотъ итальянскій импрессаріо водилъ своихъ маріонетокъ на ниточкахъ, привязанныхъ въ ихъ рукамъ и ногамъ. И она чувствовала, что теперь перемшала неосторожно свои нитки, и что ей грозитъ то же самое, что случилось съ итальянцемъ. Ей грозитъ тоже, на потху общества, упасть съ высоты своего положенія, среди куколъ, которыми она управляла.

Съ самаго маскарада Маргарита все боле запутывалась въ своей кокетливой игр съ юношей, съ ддомъ, съ Фленсбургомъ, и, наконецъ, съ самимъ… государемъ, который былъ сильно заинтригованъ, — кто именно пріятельница графини — «Ночь». Юноша оказался тмъ огнемъ, съ которымъ шутить было не возможно. Чувство его было на столько сильно и бурно, что не могло удержаться ни въ какіе рамк, не могло стерпть никакихъ преградъ. Маргарита увидала, но поздно, что онъ именно своимъ чувствомъ, нехотя, невольно, можетъ погубить ее. Когда-то она была удивлена и даже какъ-то польщена этимъ безграничнымъ восторженнымъ чувствомъ, которое съумла внушить. Его обморокъ у гадалки могъ быть для нея предсказаніемъ, — какъ бурно можетъ чувствовать этотъ красивый полу-ребенокъ.

Да! Это молоденькій, маленькій львенокъ, разсуждала теперь Маргарита. — Молоденькій, неопытный… но все-таки хищный львенокъ, у котораго хватитъ силы растерзать человка.

Покинуть свой планъ дйствій Маргарит пришлось вскор и очень просто.

На другой же день посл маскарада, или, лучше сказать, въ тотъ же день, такъ какъ они разстались уже на зар,- Шепелевъ въ сумерки явился у подъзда дома графини. Ему сказали, что она почиваетъ съ самаго бала. И это была правда.

Вечеромъ, когда три окна угольной гостиной, дотол темныя, засвтились огнемъ, Шепелевъ снова смло вошелъ въ домъ. Посл доклада лакея вышла все та же нмка и объяснила юнош, что графиня проситъ его пожаловать завтра въ полдень.

Всю ночь Шепелевъ не могъ глазъ сомкнуть. Даже его новый офицерскій мундиръ не радовалъ его. Онъ до утра, не раздваясь, просидлъ у окна и продумалъ, споря самъ съ собой.

«Кто „Ночь“?! Очевидно, „Ночь“ — Маргарита! А, между тмъ, сколько доказательствъ противъ этого предположенія. Вдь кармелитка была въ зал съ Скабронскимъ, когда онъ вышелъ изъ уборной. Вдь Маргарита разговаривала съ той, когда онъ стоялъ потомъ передъ дверью уборной! Да, но лицо Маргариты уже на подъзд, ея взглядъ, ея улыбка, ея шутки о раздавленной звзд… Она почти созналась!… Или та разсказала ей все!… Было нчто и еще, что смущало юношу. Посл бала, когда вс разъхались, онъ ршился обратиться къ послу съ вопросомъ, кто была „Ночь“? Гольцъ, шутя, отозвался, что это была одна красивая дама въ маск, и что назвать ее теперь было бы равносильно тому, какъ если-бы онъ сорвалъ съ нея маску на бал. Юноша не удовольствовался отвтомъ посла и сталъ умолять Гольца сказать ему: есть-ли у графини Маргариты — сестра. Гольцъ разсмялся и выговорилъ:

— Есть! И вторая она! Такое сходство!

И теперь Шепелевъ съ ужасомъ думалъ о томъ, что, быть можетъ, онъ былъ игрушкой случайности.

Утромъ, продремавъ немного у окна, Шепелевъ проснулся и, приведя себя въ порядокъ, отправился снова къ дому графини.

Предстоящее свиданіе являлось ему вопросомъ жизни и смерти. Что скажетъ она? Признается окончательно и будетъ мила съ нимъ, какъ была мила на подъзд? Или будетъ холодна и высокомрна, какою была въ дверяхъ уборной?

Шепелевъ почти не помнилъ, какъ доложили о немъ, какъ вошелъ онъ въ маленькую гостиную, и очнулся только тогда, когда въ нему вышла Маргарита.

Она какъ-то сіяла своей красотой! Никогда не казалась она и не была дйствительно — такъ хороша! Фантастическій пунцовый халатъ съ золотыми брандербургами и кистями былъ въ сущности тоже костюмомъ, годнымъ для маскарада, и удивительно шелъ къ ней, оттняя ея пышные и черные какъ смоль волосы…

Она усмхнулась и, лукаво заглядывая ему въ глаза, подошла и протянула ему руку. Шепелевъ взялъ руку и стоялъ смущенный и еще боле встревоженный мыслью о предстоящемъ объясненіи.