Петербургское действо

Видя, что Державинъ какъ-то обидчиво горячится, Шепелевъ перемнилъ разговоръ.

Онъ пробылъ съ часъ у своего новаго пріятеля. Державинъ передалъ ему, что въ рот извстно уже всмъ объ ряженомъ голштинскомъ офицер, и что онъ, какъ очевидецъ, разсказалъ все капитану Пассеку, который очень интересовался всмъ случаемъ.

Шепелевъ, въ свою очередь, передалъ вс подробности своего визита съ принцу, не скрывъ отъ Державина и т слова нмецкія, которыя перевралъ.

Молодые люди весело хохотали. Державинъ предложилъ давать ему уроки всякій свободный вечеръ.

— Нын это — первое дло! сказалъ онъ. Знай воинскій артикулъ, да маракуй по ихнему! Приходите сегодня ввечеру, съ ныншняго дня и начнемъ, и глядите — чрезъ мсяцъ ужъ не скажете: нихтъ михтъ. Приходите

— Нтъ, сегодня не могу. Долженъ быть у Тюфяковыхъ отозвался Шепелевъ.

— У невсты! Не терпится!.. подмигнулъ Державинъ.

— Ей-Богу нтъ… Она мн не по сердцу. A надо быть…

И молодые люди простились, уговорясь снова свидться на слдующее утро.

XVI

Третьяго іюня 1743 года у бднаго гарнизоннаго офицера Державина, въ город Казани, родился первый ребенокъ, сынъ, названный Гавріиломъ. Новорожденный былъ такъ слабъ и хилъ, что его тотчасъ-же пришлось, по обычаю "запекать въ хлб" т. е. класть въ теплое тсто. Родители его очень сожалли о томъ, что средства ихъ не позволяютъ прибгнуть къ боле врному способу сохраненія жизни ребенка, а именно класть его всякій день въ теплую шкуру теленка, только что отдленную отъ мяса. Однако и тсто помогло, ребенокъ пережилъ первый мсяцъ, самый опасный, и остался на бломъ свт, чтобы со временемъ стать великимъ поэтомъ.

Посл сына явилось на свт еще двое дтей, но вскор они умерли. Выбиваясь кое-какъ изъ стсненныхъ обстоятельствъ, почти изъ бдности, отецъ Державина бросался на все, что общало ему врный кусокъ хлба. Разумется кром офицерской службы онъ не могъ ничмъ добывать его. Такимъ образомъ, онъ мнялъ мста служенія, и все дтство маленькаго Гаврилы прошло въ путешествіяхъ и передвиженіяхъ. Сначала отецъ перешелъ на службу изъ Казани въ Яранскъ, но и тамъ не очень повезло ему, и перешелъ въ Ставрополь. Здсь прожилъ онъ еще довольно долго, но затмъ былъ зачисленъ въ Пензенскій пхотный полкъ и долженъ былъ снова перебираться на жительство въ Оренбургъ.

Тутъ надо было уже подумать о томъ, чтобы учить грамот, а затмъ и разнымъ наукамъ девятилтняго мальчика. Въ Оренбург только и былъ одинъ человкъ, способный обучать наукамъ, нмецъ, нкто Іосифъ Роза. Не смотря на такую нжную и поэтическую фамилію, нмецъ этотъ былъ преступникъ, сосланный за убійство въ каторгу и затмъ водворенный въ Оренбург. Каторжникъ, конечно, не изъ любви къ наук и педагогіи завелъ у себя въ дом маленькую школу, и хотя говорилось, что онъ обучаетъ разнымъ наукамъ, но, въ сущности бывшій каторжникъ зналъ только хорошо свой собственный языкъ. Мальчикъ Державинъ, вмст съ прочими товарищами, поневол отлично выучился этому языку, но возненавидлъ учителя, который варварски наказывалъ своихъ учениковъ; возненавидлъ онъ и языкъ нмецкій, не предугадывая, что въ будущемъ знаніе этого языка повліяетъ на все его существованіе и на всю его жизненную карьеру.

Вскор, однако, одиннадцатилтній Державинъ не могъ даже учиться и у Розы, по недостатку средствъ. Отецъ его, давно страдавшій чахоткой, наконецъ, умеръ и вдова съ мальчикомъ остались чуть не на улиц. Они были дворяне и могли доказать это дворянство документами, могли доказать, что предокъ ихъ Романъ, по прозвищу Держава, былъ когда-то мурзою въ Золотой орд и и владлъ большимъ количествомъ земли и большими стадами барановъ. Теперь-же у вдовы еклы Андреевны Державиной было всего шестьдесятъ душъ крестьянъ, но не только въ разныхъ уздахъ, но даже въ разныхъ губерніяхъ. Доходъ, который изрдка получался съ имнія, былъ такъ малъ, что на него нельзя было даже прохать въ свои владнія, чтобы лично собрать съ своихъ подданныхъ законную дань. Посл смерти отца оказался долгъ, который вдова ни коимъ образомъ не могла уплатить; долгъ этотъ былъ пятнадцать рублей ассигнаціями.

Кое-какъ устроивши свои маленькія дла, Державина перехала въ свою родную Казань. екла Андреевна, полуграмотная женщина, высоко цнила образованіе была сама любознательна и отъ природы умна. И вс ея помыслы и мечтанія о сын сосредоточивались на томъ, чтобы сынъ обучился всему, чему только можно обучиться. Когда-то въ Оренбург она, почти противъ воли мужа, посылала любимца къ Роз, и когда мальчуганъ жаловался и плакалъ отъ побоевъ учителя, молодая женщина утшала его, что наука даромъ не дается.

— Всякаго учили и били, говорила она, — но битье до свадьбы заживетъ, а ученіе-то останется.

Вскор посл ихъ переселенія въ Казань, въ родномъ город, къ великому восторгу очень немногихъ лицъ, а въ томъ числ и на счастье Державиной, вдругъ открылась гимназія. Разумется, пятнадцатилтній Гаврила поступилъ въ нее однимъ изъ первыхъ, а вскор онъ былъ однимъ изъ первыхъ учениковъ.