Петербургское действо

Явившись осенью съ отчетомъ въ Казань, юноша привелъ въ восторгъ Веревкина, и онъ общалъ къ праздникамъ, отправляясь снова къ Шувалову, чтобы вести всю работу, захватить съ собой и главнаго виновника успшно доведеннаго до конца дла. Оставалось только поскоре привести все въ порядокъ, сдлать каталогъ всему и затмъ сшить себ новое платье инженеръ-кондуктора, чтобы явиться на Рождество въ Москву. Державинъ снова усердно принялся за скучную, но уже пустую работу, составилъ огромные каталоги съ тщательными описаніями всего и даже необыкновенно красивымъ почеркомъ и съ необыкновенно искусными и изящными рисунками. И только одно мшало работать ему — мысль очутиться въ столиц, стать лицомъ къ лицу и бесдовать съ тмъ, кого даже и самъ Веревкинъ побаивался, и отъ кого прямо вполн завислъ, т. е. съ Шуваловымъ.

Въ декабр все уже было у Державина готово, даже мундиръ новый сшитъ, а Веревкинъ все откладывалъ поздку по разнымъ своимъ семейнымъ обстоятельствамъ. Наконецъ Державинъ узналъ, что они выдутъ только посл Крещенія. Длать было нечего, надо было терпливо ожидать путешествія. Но поздк этой не суждено было состояться!

За три дня до назначеннаго отъзда, въ Казань пришла всть, которая повергла всхъ въ отчаяніе, почти бурей пронеслась по всей Россіи, громовымъ ударомъ отозвалась во всхъ, самыхъ отдаленныхъ закоулкахъ Россіи. Всть эта была — о кончин всми обожаемой монархини, двадцать лтъ державшей въ рукахъ своихъ судьбы имперіи. И какъ въ самомъ Петербург все уныло и боязливо притихло, такъ и въ разныхъ углахъ Россіи, равно и въ Казани, вс были перепуганы, опечалены, и никто не зналъ чего ждать. Только одинъ нмецъ Гельтергофъ возликовалъ, ожидая себ лучшей доли. Казалось, не было въ Россіи ни одного человка, котораго бы судьба не выбросила въ это время изъ прежней колеи и безпричинно вдругъ не поставила бы на другую, новую, неизвстную и непривычную дорогу.

Кажется, осьмнадцатилтній юноша, ученикъ казанской гимназіи, былъ малой спицей въ громадной россійской колесниц, но и на немъ тотчасъ же сказались разныя перемны, совершившіяся въ пространномъ отечеств.

Въ конц января, въ Казань явилась бумага изъ канцеляріи преображенскаго полка. Это было не что иное, какъ отпускъ, помченный еще 1760-мъ годомъ рядовому преображенскаго полка Державину. Отпускъ былъ яко бы данъ еще въ т времена, когда Державинъ надлъ мундиръ инженера и кончался первымъ январемъ уже наступившаго года. Оказалось, что Державинъ вовсе не инженеръ и не кондукторъ, а преображенскій рядовой въ отпуску, да еще сверхъ того уже на цлый мсяцъ опоздалъ вернуться къ мсту служенія. И не одинъ Державинъ, а и начальникъ Веревкинъ, и мать его, и друзья, вс были равно смущены. Веревкинъ клялся, что онъ посл поздки къ Шувалову не ошибся и не перепуталъ, что Державинъ не былъ тогда зачисленъ въ гвардію. екла Андреенна была въ отчаяніи отъ необходимости, при скудныхъ средствахъ, посылать сына въ Петербургъ, и войдя въ новые долги, разстаться съ нимъ, быть можетъ, на всегда. Но не повиноваться, въ особенности при новомъ государ, было опасно, и юноша тотчасъ же собрался въ дорогу, а черезъ цлый мсяцъ труднаго странствованія изъ Казани въ Петербургъ, явился, наконецъ, на ротномъ двор преображенскаго полка. Тотчасъ же объявили ему, что онъ на цлые два мсяца опоздалъ изъ своего отпуска, а затмъ онъ былъ отправленъ подъ арестъ.

Врядъ ли кто-нибудь когда-либо такъ странно и весело прізжалъ въ столицу поступать на службу.

Однако горячій нравъ, умъ и смлость сказались въ юнош. Одинъ одинехонекъ среди большой столицы, безъ родныхъ, безъ друзей, даже безъ знакомыхъ, Державинъ не далъ себя въ обиду. Упрямо и горячо доказывалъ онъ, что уже два года считаетъ себя инженеръ-кондукторомъ и не желаетъ поступать въ полкъ за неимніемъ средствъ содержать себя въ преображещахъ. Но ничто не помогло. Отсидвъ день или два подъ арестомъ, юноша все-таки былъ зачисленъ фактически въ лучшій гвардейскій полкъ, и, будучи совершенно безъ денегъ, поселился въ самой казарм, нахлбникомъ у солдатской семьи.