Пять сестер

Затем скорым шагом прошел в кабинет, закрылся и расположился за письменным столом.

Не зная, что предпринять, он нерешительно вертел конверт в руках. Отсутствие Маддалены подстегивало его вскрыть и прочитать послание. Тяжело вздохнув, он опустил письмо в верхний ящик стола, куда складывал интересовавшие его газетные вырезки.

Он снова было направился в гостиную, но замер на полпути и обернулся к письменному столу. «Черт побери», – выругался он, сжав кулаки.

Письмо из Лондона могло означать только одно – возвращение Джона Уильяма Годварда. На конверте не значился отправитель, но Федерико не сомневался, что письмо от него. Он вспомнил их последнюю встречу в отеле «Эксельсиор» на виа Венето. Тот день врезался ему в память. Они мило беседовали с князем Колонной в зимнем саду гостиницы. «Эксельсиор» стал излюбленным местом встреч для сливок римского общества, коротавших вечера за чашкой чая. Их беседу прервал консьерж, объявивший, что Федерико дожидается какой-то иностранец.

Он тотчас узнал Джона. Подошел к нему и крепко пожал руку. С места в карьер Джон заявил, что возвращается в Англию, но перед отъездом хотел бы попросить его об одной услуге.

– Меня? Но что я могу для вас сделать? – недоуменно спросил Федерико.

Казалось, Джон торопился. Он принялся умолять Федерико позаботиться о Маддалене и его дочери вместо него. Джон видел, что Маддалену влечет к Федерико. Художник не сомневался, что для Маддалены и их дочери будет лучше, если он уедет. Дела Джона шли из рук вон плохо, и он больше не мог содержать семью.

– А ваша жена знает, что вы здесь? – возразил Федерико.

– К счастью, она мне не жена. Посему вы можете на ней жениться.

– Мистер Годвард, вы в своем уме?

Джон раздраженно покачал головой.

– Синьор Белладонна, я не слепой. Вы влюблены в Маддалену, и, не будь меня, она ответила бы вам взаимностью. Хотя мы расстались месяц назад, она продолжает хранить мне верность ради нашей дочери. Я хорошо знаю Маддалену. Она вас любит, вы можете предложить ей то, чего не смог дать я. Я слишком сильно люблю их обеих, чтобы препятствовать их счастью.

Федерико так и не решился рассказать Маддалене об этой встрече. В тот момент он принял художника за сумасшедшего. Он не верил, что тот решился на такой отчаянный шаг, чтобы не препятствовать счастью самых дорогих для него людей. Своим поступком он дал ему все карты в руки – теперь Федерико не нужно было делить Маддалену ни с кем. Через год-другой после встречи в «Эксельсиоре» Федерико почувствовал угрызения совести. И хотя Годвард после отъезда не давал о себе знать и даже не общался с дочерью, Федерико понимал, что ему не под силу тягаться с благородством художника. Уж он бы никогда не уступил Маддалену и Клелию сопернику.

– Встретила на лестнице соседку снизу. Пришлось целых полчаса выслушивать ее болтовню.

Заслышав голос Маддалены, Федерико вышел из кабинета и увидел, как Лизетта помогает жене снять шубу.

– Дорогой, прости, что опоздала! – воскликнула она с порога.

Он улыбнулся, но промолчал в ответ.

– Клелия еще занимается? – спросила Маддалена у Лизетты.

– Да, синьора.

– Хорошо, тогда не буду им мешать. Лизетта, будь добра, вскипяти воду. Мне просто необходимо выпить горячего чая. Я окоченела от холода.

– Хорошо, синьора.

– Дорогой, что с тобой? На тебе лица нет, – проговорила она, обращаясь к мужу.

Федерико через силу улыбнулся. Мысль о письме Годварда в ящике письменного стола причиняла ему беспокойство. Впрочем, он решил не торопиться и передать его Маддалене на следующий день.

– Так что же тебе рассказала синьора Лупини? – спросил он.

– Ах! Ничего нового… Прожужжала мне все уши о своем никудышном здоровье и домашних хлопотах… А потом пересказала сплетни обо всех жильцах в доме, – ответила Маддалена со смехом.

Затем взяла конверт с тумбочки у входа, заглянула внутрь и пробежала глазами по строчкам, выведенным аккуратным почерком на бежевой бумаге. И хотя письмо Годварда покоилось в ящике, Федерико весь похолодел от страха, представив, что в руках жены именно оно.

– С тобой точно все в порядке? – снова переспросила она.

– Да-да, все хорошо.

Маддалена обернулась к нему с улыбкой. Вздохнула и с притворной небрежностью протянула ему распечатанный конверт:

– Мы приглашены на гала-ужин. Любимый, это не что иное, как начало твоей политической карьеры. Ты только взгляни, чьей рукой выведены эти безукоризненные фразы.

– Князь Колонна, – прочитал Федерико.

– Именно. А теперь скажи, я правильно сделала, послав ему поздравления с Рождеством?

Федерико ответил ей понимающим взглядом.