Пётр и Павел. 1957 год

– Я тоже… за точность не ручаюсь, – сокрушённо вздохнул Москалёв. – Она так об этом сказала… между прочим… вскользь… – и вдруг страшно обрадовался. – Да! Чуть было не забыл!.. Ко мне Валентина Ивановна приходила?..

– Мать?!.. Когда?! – Троицкий был потрясён.

– Примерно месяца через три после того, как ты… как тебя арестовали.

– И что?.. Она не говорила, зачем из Боголюбова приехала?

– Вроде бы нет… Про тебя почему-то мы с ней совсем не говорили. Почти… Она сказала только, что на Лубянке ей о тебе дать какие бы то ни было сведения отказались и что с тобой стало, она не знает… Её судьба Зиночки больше, нежели твоя, волновала. Она всё про неё расспрашивала. Вот так же, как ты сейчас…

Павел Петрович никак не мог прийти в себя от изумления.

– Почему?.. Зачем?.. Ничего не понимаю… Я с ней двадцать лет не общался… И Зиночку она совсем не знала… Они даже знакомы не были…

Стоны и взвизги лестницы дали друзьям понять, что трансляция концерта закончилась и тётя Ляля возвращается домой.

– Не понимаю, как мы раньше без телевизора обходились? – пробасила она прямо с порога. – Ничего не знали, ничего не видели!.. Ужас!

– Кто хотел, тот знал и видел, – отпарировал ей племянник.

– Да?!.. Тогда скажи мне, как бы я без телевизора узнала, что есть такой замечательный… рассказчик Андроников?.. А?!.. Как бы?..

– Книжки надо читать. Твой Андроников, между прочим, не одну книжку написал. А ты и не знала?.. Могу дать почитать, если хочешь?..

– Не надо. Я лучше на него живого посмотрю и живое слово услышу. А книжки сам читай!.. Читатель!..

Как это всё было до боли знакомо Павлу Петровичу!.. Тётка и племянник беззаветно любили друг друга, но не могли отказать себе в том, чтобы не подколоть дружка дружку, не поспорить.

– Ладно, вы можете всю ночь лясы точить, а мне завтра с утра в поликлинику надо: анализы сдавать, так что я к себе пойду. Спать ложиться будете, со стола уберите, – и, уже уходя за перегородку в свой закуток, спросила. – Николаша, у тебя верёвочки не найдётся?

– Зачем тебе?

– Ну, и зануда же ты, Николай!.. "Зачем"?.. Не надо было бы, не попросила бы.

– Я потому спросил, чтобы знать, какая верёвочка тебя устроит. Шпагат? Канат? А, может быть, трос?.. Откуда я знаю.

– Обыкновенная бечёвка. Сантиметров тридцать-сорок, – Ляля

начала терять терпение.

– Ложись спать. Я на комоде оставлю. Или у тебя горит, и верёвочка в сей момент нужна?

– Оставь на комоде. Представь себе, Павлик, сколько лет я с этим занудой под одной крышей живу и ещё с ума не сошла. Тебе не кажется это странным?

– По-моему, если вас разлучить, вы тут же оба с ума сойдёте. Вам друг без друга никак нельзя, – смеясь, ответил Павел.

– И то верно… Ну, спокойной ночи, мальчишки…

И она ушла к себе.

А на антресолях бывшего дома купца Абросимова ещё долго горел свет. Друзья никак не могли наговориться.

24

Алексей Иванович проснулся оттого, что почувствовал – кто-то разглядывает его, спящего. Уставился и пристально, не отрываясь смотрит. С трудом разлепил глаза и увидел… склонённое над собой лицо Серёжки.

– Ты, папа, спи… Спи… Я только одеяло тебе поправил… Совсем на пол сползло.

– Который теперь час? – Богомолов никак не мог обрести ощущения реальности происходящего.

– Половина восьмого.

– А ты почему не спишь?

Серёжка улыбнулся.

– Так мне же в школу надо, сегодня понедельник. Забыл?

– Понедельник?.. Ну, да, конечно… А мама спит?

– Мама уже с полчаса, как на работу ушла. У неё сегодня дежурство.

– Мне ничего не передавала?

– Вот, записку оставила – и он протянул Алексею Ивановичу листок бумаги, вырванный из школьной тетради и сложенный пополам. – Ты, пап, вставай потихоньку, а я пока завтрак приготовлю.

– А школа?

– Успею тысячу раз. Мне через сорок минут выходить. Ты, папа, утром что больше любишь, кофе или чай?

– Честно скажу, я от кофе отвык. У нас в деревне как-то не принято его пить.

– А мама по пять-шесть чашек за день выпивает. Говорит, без кофе погибла бы, – и, выходя из комнаты, уточнил. – Значит, чай?

– Значит, чай…

Сияющий Серёжка выскочил за дверь. Алексей Иванович развернул записку Натальи.

" Богомолов! Не подумай, что я напрашиваюсь, но очень прошу тебя: не исчезай. Нам с тобой договорить надо. Я сутки дежурю, поэтому домой приду завтра утром. Если будет что-нибудь срочное, найдёшь меня на станции "Скорой" в Склифе. Серёжка тебе подскажет. Думаю, вы с ним сами обо всём договоритесь. Хозяйничайте без меня. Наталья".

Да!.. Положеньице!.. Голова у Алексея Ивановича шла кругом!.. Ещё вчера он был старым, бездетным вдовцом, а сейчас… Новая привязанность его – Галина – ждала в Дальних Ключах. Старая любовь – Наталья – в Москве объявилась. И уж, конечно, чего он менее всего ожидал: в один день взрослым сыном обзавёлся. Отцом стал!..

Как весь этот клубок распутать, он не представлял.

Холодный душ – вот, что сможет привести его в чувство!.. Подставив тело под ледяные струи, Богомолов чувствовал, как вялость и апатия покидают его, и на смену им приходит привычное ощущение звенящей бодрости. Докрасна растеревшись махровым полотенцем, он вышел из ванной совсем другим человеком.