Пётр Великий в жизни. Том второй

К неприятностям от Монсовой истории присоединились неприятности от неисправимого Меншикова, у которого Пётр принужден был отнять президентство в Военной коллегии; президентом её был назначен князь Репнин. Макаров (его статс-секретарь) и члены Вышнего суда были также обвинены во взятках. Все это действовало на здоровье Петра. Он доживал только 53-й год своей жизни. Несмотря на частые припадки болезни и на то, что уже давно сам себя называл стариком, император мог надеяться жить ещё долго и иметь возможность распорядиться великим наследством согласно с интересами государства.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XVIII. С. 442

Два документа появились на Западе (да и в России имели хождение среди старообрядской оппозиции после смерти Петра). В первом назойливо подчёркивалось, что Пётр умер от «дурной почечной болезни». Второй документ был прямо-таки «государственным» подарком для противников России: речь идёт о «завещании Петра», в коем тот «повелевал завоевать Запад», сделать Россию хозяйкой Европы и превратить её в центр новой империи, подвластной религии православия. Весной 1982 года мне удалось прочитать в Ленинграде историю болезни Петра Алексеевича, собственноручно написанную доктором Блументростом в 1716 году, накануне выезда государя на воды в Карлсбад.

Никаких показаний на «дурную почечную болезнь» в этом десятистраничном итоговом документе нет и в помине. Пётр ехал лечить желудок, функция которого временами (чаще всего летом) нарушалась – начиналось это после азовских походов, в жаре; видимо амёбная дизентерия, болезнь, которая даже в те годы считалась не только не смертельной, но и не очень-то опасной, врачевали её легко, приступы снимали в день, от силы три. Значит, версия необратимой, да при этом ещё и «дурной» почечной болезни была угодна кому-то. Кому?

Семёнов Ю. Версии. «Международные отношения». М. 1989. С. 265

Самое нелепое, однако, мнение есть тех, кои полагали причиною последней болезни Петра Великаго яд, данный ему ещё во время юности. Сообщение сие, как утверждают они, случилось 1685 года в Троицком монастыре, от чего, как думают они, и происходили нервные припадки, кои обыкновенно, по их мнению, повергали его в излишнюю запальчивость. Хотя и справедливо, что Монарх сей, даже до смерти своей страдал довольно часто припадками, кои обнаруживались наклонением шеи на левую сторону и движением на лице мускулов, но сии припадки происходили от испугу, которому подвергся Он в юности, а не от яда.

История медицины в России, сочиненная Вильгельмом Рихтером… С. 86

Имелось [однако] обстоятельство, которое могло дать повод предположению, что Пётр Первый был отравлен своей второй женой Екатериной, чтобы избежать его гнева и мести, которую, как были уверены, он замышлял против неё из-за её скандальных и постыдных отношений с господином Монсом де ла Круа. Обстоятельство это состоит в том, что этот государь умер вскоре после того, как эта интрига была открыта, а царица Екатерина слыла женщиной достаточно ловкой и смелой для того, чтобы попытаться быстро и любым способом отделаться от оскорблённого и беспощадного мужа, гнев которого был особенно страшен, когда он его скрывал.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 196

Другие авторы в сочинениях своих столь же несправедливо приписали болезнь его последствию сифилитической заразы… Какому из врачей не известно, что задержание мочи, от коей Император единственно и страдал, редко принадлежит к сифилитическим болезням. Ежели принять, что причиною сему была зараза, то недугу сему должны предшествовать совершенно другия местныя болезни; но сего не было при сём случае.

История медицины в России, сочиненная Вильгельмом Рихтером… С. 87

В течение трёх или четырёх последних лет, которые предшествовали его смерти, он страдал гонореей, которой, как он открыто заявлял об этом, его наградила генеральша Чернышёва. Эта последняя защищалась лишь путём ответных обвинений. Отношения царя с этой дамой были исполнены злобы и упрёков… Эта дама, признавая, что она была больна, приписывала возникновение этой болезни постоянным похождениям царя с разными особами. Этот довод не был лишён оснований и мог бы вполне послужить к её оправданию. Доктор Арскинс, англичанин по происхождению, являвшийся лейб-медиком царя, которому были известны его любовные приключения, говорил, имея в виду темперамент царя и то, как он им злоупотреблял, что в его теле сидел, видимо, целый легион демонов сладострастья.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 195