Пир стервятников

– Конечно, не лорд, – сказал чей-то детский голос. – Он из Ночного Дозора. Из Вестероса. – На свет, толкая перед собой тачку с раковинами, вышла девочка – тощенькая, в больших сапогах, с копной грязных волос. – Там, в «Счастливом порту», есть еще один такой же – он поет для Морячки. Если они спросят, кто самая прекрасная женщина на свете, говори, что Соловушка, – посоветовала она Сэму, – не то они тебя вызовут. Может, мидий у меня купишь? Устрицы я все продала.

– У меня денег нет, – сказал Сэм.

– Ишь ты, денег нет, – засмеялся белокурый. Темный опять произнес что-то по-браавосски, и светлый перевел: – Мой друг Терро замерз. Будь так добр, толстячок, отдай ему свой плащ.

– Не вздумай, – снова вмешалась девочка. – Потом они попросят тебя снять сапоги, и скоро ты останешься голый.

– Котят, которые мяукают чересчур громко, топят в канале, – предупредил белокурый.

– Котята царапаются. – В ее левой руке вдруг появился нож, тонкий, как и она сама. Терро сказал что-то своему другу, и они ушли, пересмеиваясь.

– Спасибо, – сказал Сэм. Девочка спрятала нож.

– Если ты ночью ходишь с мечом, значит, тебя можно вызвать. Может, ты сам хотел с ними подраться?

– Нет. – Это вышло у Сэма так визгливо, что он поморщился.

– Ты правда из Ночного Дозора? Никогда еще не видела таких черных братьев, как ты. Если хочешь, можешь забрать у меня остатки. Покупателей все равно не будет – темно уже. К Стене собираешься ехать?

– Нет, в Старомест. – Сэм взял запеченную в золе раковину, раскрыл ее и жадно проглотил содержимое. – Тут мы проездом. – Мясо моллюска ему понравилось, и он съел еще одного.

– Безоружных брави никогда не задевают, даже такие верблюжьи какашки, как Терро и Орбело.

– Ты кто?

– Никто. – От нее пахло рыбой. – Раньше была кем-то, а теперь стала никем. Можешь звать меня Кошкой-Кет, если хочешь. А ты кто?

– Сэмвел из дома Тарли. Ты хорошо говоришь на общем.

– Мой отец был мастером над гребцами на «Нимерии». Как-то он сказал на улице, что моя мать красивее, чем Соловей, и его убили за это. Не эти верблюжьи какашки, а настоящий браво. Когда-нибудь я горло ему перережу. Капитан не оставил меня на борту, ссадил на берег, а Бруско принял к себе. Теперь я хожу с его тачкой. А ты на какой корабль хочешь сесть?

– Мы оплатили проезд на «Леди Ашеноре».

– Она ушла давно, – подозрительно прищурилась девочка. – Ты что ж, не знал?

Знал, преотлично знал. Они с Дареоном стояли на пристани, глядя, как поднимаются и опускаются весла «Ашеноры», идущей мимо «Титана» в открытое море. «Ну, вот и все», – сказал тогда Дареон. Будь Сэм посмелее, он столкнул бы его в воду. Когда он хочет соблазнить какую-нибудь девчонку, у него с языка мед струится, а задержаться в Браавосе капитана уговаривал один только Сэм. «Я и так уж три дня дожидаюсь вашего старикана, – отрезал тот. – Мои трюмы полны до отказа, а люди уже полюбились с женами на прощание. «Ашенора» уйдет с первым приливом, будете вы на борту или нет».

«Прошу вас, – молил его Сэм. – Еще несколько дней, о большем я не прошу. Когда мейстер Эйемон окрепнет…»

«Окрепнет он, как же. – Минувшей ночью капитан сам зашел к ним в гостиницу, чтобы взглянуть на Эйемона. – Он совсем плох, и я не хочу, чтобы он помер на моем корабле. Оставайтесь с ним или бросьте его, мне дела нет. Я отчаливаю». Что еще хуже, он отказался вернуть деньги, которые получил за проезд. «Вы взяли лучшую каюту, и она ждет вас. Если вам не угодно ее занять, я тут ни при чем. С какой стати я должен нести убытки?»

Теперь мы могли быть уже в Синем Доле, с грустью подумал Сэм,

а с попутным ветром и до Пентоса бы дошли.

Но что пользы рассказывать все это девочке с тачкой?

– Ты говорила, что видела певца…

– В «Счастливом порту». Он на Морячке хочет жениться.

– Жениться?

– Ага. Она спит только с теми, кто на ней женится.

– Где он, этот «Счастливый порт»?

– Напротив «Корабля скоморохов». Могу показать.

– Я знаю дорогу. – Вывеску «Корабля скоморохов» Сэм уже видел раньше. – Мне надо бежать. – Нельзя Дареону жениться! Он присягу давал.

Сэм припустил по скользким булыжникам. Он отдувался, черный плащ хлопал у него за спиной. На бегу он придерживал пояс. Встречные поглядывали на него с любопытством, бродячий кот с шипением отскочил.

Как только он, красный и запыхавшийся, вошел в «Счастливый порт», на шее у него повисла одноглазая женщина.

– Не надо, – сказал ей Сэм. – Я не затем пришел. – Она ответила что-то на браавосском. – Я не знаю вашего языка, – сказал Сэм по-валирийски. Он обвел взглядом таверну, где горели свечи и трещал огонь в очаге. Кто-то пиликал на скрипке, две девушки, взявшись за руки, плясали вокруг красного жреца. Одноглазая прильнула к Сэму всей грудью. – Прошу вас, не надо.

– Сэм! – воскликнул знакомый голос. – Пусти его, Уна, – это Сэм Смертоносный, мой брат по Дозору!

Одноглазая отлепилась, продолжая держать Сэма за руку.

– Я готова умереть от его удара, – вызвалась одна из плясуний.