Письма, 1926-1969

Но теперь, когда я читаю Ваши письма или слышу Вас, конечно, я не могу – и Вам это известно – не начать с Вами беседу, а значит и спор. Я хотел бы обнаружить все силы, что лежат в основе интеллектуальных вопросов, ровно так же я поступаю со всем, что приходит в голову мне. Невозможно постичь демонов, которыми одержим другой, если пытаться размышлять исключительно объективно. Так что теперь Вам снова приходится выслушивать заботы, охватившие меня по прочтении Вашей статьи. Но я знаю, что Вам это по душе и Вы со мной солидарны. Я задаюсь вопросом, не увидели ли Вы это Новое явление³, которое Вы действительно увидели и блестяще сформулировали, в несколько преувеличенном масштабе, что привело Вас к предубеждению против всего, что в ходе истории остается неизменным, против преемственности. Вас пугает любая аналогия, поскольку она скрывает новый импульс. Создается впечатление, будто таинственная история существует в тотальности событий, которая взывает к жизни новые силы абсолютного характера и в них растворяется все предшествующее. Но на противоположной стороне Вы видите великую возможность, бесконечно перерождающееся человеческое бытие, и говорите об этом кратко и трогательно.

Что бы Вы сказали, если бы я истолковал Ваши слова следующим образом: вид подобной власти, который по сути не совпадает с типом Монтескье и не может быть помещен с ним в один ряд, изображен убедительно. И возникает вопрос: что еще не соответствует этому типу в действительности – и таких явлений множество – по крайней мере, так кажется сейчас. Во-вторых, что управляет самим этим типом, а не подчиняется ему. И следом возникает вопрос: благодаря чему возможно существование этого типа, и на этот вопрос Вы в своей книге предлагаете массу ответов. Но все это, сформировавшийся общий взгляд ограничен теми положениями, которые Макс Вебер (после мучительных и убедительных исследований) высказывал о духе капитализма⁴ (сконструированном в соответствии с идеальным типом) как о произошедшем от кальвинистской этики (сконструированной точно так же в соответствии с идеальным типом): «этот фактор играет определенную роль, что кажется мне неоспоримым, сколь значительна эта роль доказать невозможно, я считаю ее выдающейся». То есть Вы обнаружили направление исследования, но не смогли обнаружить реальность тоталитарного режима в ее всеохватности и взаимодействии с человеческой реальностью. Ведь она недостижима, по большому счету абсурдна. Если не ограничивать сознание подобными пределами, кажется, оказываешься во власти очередного демона философии истории.

После того как явлен новый феномен, можно задаться вопросом об аналогичных исторических явлениях. Разумеется, это нелегко и не стоит недооценивать трудности. В любых условиях можно сомневаться в воплощении универсального типа этого нового феномена, каким его описали Вы, ведь тотальное воплощение возможно лишь в пограничных случаях или в виде исключения.

Не злитесь, что в этот раз письмо написано под диктовку. Я разослал почти 400 печатных благодарностей. Своих друзей я хочу поблагодарить лично и ничего не успеваю. Мероприятия, служба, рабочие вопросы лишают остатка сил. Мне кажется, такое письмо лучше, чем ничего.

Пожалуйста, передайте привет мужу. Вам обоим желаю всего наилучшего в работе и повседневных делах.

Значит, Вы хотите приехать на мой восьмидесятый день рождения! Будем легкомысленны: я с Вами! Но мы по-прежнему знаем, как обстоят дела на самом деле. Жена присоединяется к моему привету

Ваш Карл Ясперс

1. Arendt H. Ideologie und Terror // Offener Horizont. Festschrift für Karl Jaspers. München, 1953, p. 229–254; Арендт Х. Идеология и террор: новая форма правления // Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М.: ЦентрКом, 1996, с. 597–622.

2. Энно Дугенд.

3. Arendt H. Ideologie und Terror, p. 231; Арендт Х. Идеология и террор, с. 599.

4. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. Об упомянутой Ясперсом рефлексии о методе.

142. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуНью-Йорк, 13 мая 1953

Дорогой Почтеннейший

Собираюсь написать Вам вот уже несколько месяцев, поблагодарить за Ваше письмо, рассказать, что предисловие¹ для Милоша, увы, увы, пришло слишком поздно², а ведь оно совершенно прекрасно – впечатленное и впечатляющее (но Knopf³ используют его иначе, я и Хадас, преподаватель греческого из Колумбийского университета, большой знаток немецкого языка, его перевели), рассказать, как меня тронуло чествование⁴, – и так и не написала, поскольку все, о чем я должна Вам рассказать, давит на нас тяжелым грузом, поэтому писать нет никакого желания.