Письма, 1926-1969

«Территория фактов» – «не принимать их за нечто необходимое и нерушимое»² – превосходно! И снова я беспокоюсь о нашем обычном читателе, как раз потому, что он не привык к недостаточной простоте. В Ваших текстах все переплетено – для меня ясно и однозначно.

Кто почувствует, что Вы «оправдываетесь» за свои публикации перед лицом общественности! Ведь это никому не вредит. Я лишь слегка расстроен потому, что действительность нашей современной аудитории для меня предельно ясна, и я представляю себе возможный эффект Вашего «посвящения». Надеюсь! И прежде всего, у Вашей книги большое будущее и она не ограничивается аудиторией 1947 года.

Прекрасно: Нои³, да, так и есть! Возможность сказать это воодушевляет. Мир во всем стремится к противоположностям. Нои – «индивидуалисты», «аристократы», «реакционеры», «асоциальные элементы», когда как, в этом Восток и Запад солидарны с нацистами. И тем это точнее, так мы и живем – и эти убеждения все же таят в себе будущее.

Встреча с Хассо фон Зеебахом стала для нас настоящим событием. Не еврей – и столько страданий. Выдающийся – и все же с расстроенными нервами. Не стану скрывать, что волнуюсь за него. Мы ничего о нем не слышали после его поездки в Гессен и Гамбург. Когда я откровенно заговорил с ним о нашей действительности, он тут же ответил: «Я словно попал в ловушку», – что не помешало ему сохранять достоинство и отважно глядеть в будущее и оценивать свои возможности. Конечно, мы самым подробным образом расспросили его о Вас. Результат был скудный. Но я представляю Вас и Мсье, Ваш «дом», Вашу воодушевленность, Ваше легкомыслие, я слушал с гордостью, как Вы устроили свою жизнь в США, и о том, как, несмотря на первоначальные финансовые трудности, обеспечиваете себя сами, не получая капиталистической поддержки, благодаря собственному постоянному доходу – разного объема; слушал о Вашей матери, которую Вы спасли (невозможно представить, что бы было, если бы это не удалось!), о Вашей открытости многообразию интеллектуального мира – не осознавая этого полностью. Он не может рассказывать, распространяться. Каждый вопрос тут же обрывался самым общим, туманным ответом. Его жизнь тоже окутана неизвестностью. Не остается ничего другого: Вы обязаны приехать лично!

К сожалению, я не

 распоряжаюсь правом на перевод Женевской речи. Каждый раз необходимо получать разрешение у издательства De la Baconnière в Невшателе. Мой растраченный в Швейцарии щедрый гонорар за участие во «Встрече» был выплачен в соответствии с одинаковым для всех выступающих издательским договором. Как немец, я не мог и подумать о том, чтобы выдвигать особые требования. Теперь я зол на себя и надеюсь, что издательство передаст права безвозмездно или сопроводит его более формальным гонораром. Я все равно ничего от них не получу, что было бы мне безразлично, поскольку я зарабатываю самостоятельно тем способом, который мне по душе, и почти вся сумма уходит на оплату налогов (по высочайшей, достигнутой мной ставке уже 95 %).

И вот письмо завершается крупными заботами.

Мы вздохнули с облегчением: пришла весна. Мы уже не кутаемся в одеяла, становимся легки на подъем и радуемся солнцу в прекрасном, как и прежде, очаровательном Гейдельберге, который я по-прежнему люблю, словно только что приехал сюда совсем юным. Три шага от дома – и окружающий пейзаж поднимает настроение.

Сегодня, когда я заканчиваю письмо, пришла фантастическая посылка – моя жена о ней напишет. Я боюсь, мы живем лучше Вас! Уже почти год никакого голода, мы изнежены и сыты.

Книга «Немецкое самосознание»⁴ еще требует серьезной работы – каждое предложение должно быть продумано, прочувствовано до мелочей. Если в этом вообще есть смысл, она должна пробудить и воодушевить немцев. Если я воспользуюсь Вашим предложением (по закону: каждый еврей в Германии может ходатайствовать о получении немецкого гражданства, оставаясь при этом евреем)⁵

… не упоминая Вас в качестве источника: это плагиат? Если обосную его самостоятельно, получит ли оно Ваше одобрение?

Сердечно

Ваш Карл Ясперс

1. В черновике «Посвящения» был пассаж, впоследствии переработанный Х. А.: «Тогда я плохо понимала, сколь тяжела может оказаться встреча с людьми без подозрений, и когда-то наступит время, когда все идеи, продиктованные чистым разумом и светлой, просветляющей внимательностью, будут казаться дерзким и гнусным оптимизмом. Что может быт логичнее и естественнее для нас, чем подкараулить любого немца и наброситься на него с вопросом: «Кого из нас ты убил?».

2. Речь идет о пассаже, сохранившемся в черновике и финальном варианте посвящения: «Ни одна из нижеследующих статей, как я надеюсь, не написана без понимания фактов нашего времени и еврейской судьбы в двадцатом столетии. И ни в одной, как я надеюсь и верю, я не шла на поводу у фактов, ни в одной не признавала мир, построенный на этих фактах, неизбежным и нерушимым» (Арендт Х. Посвящение Карлу Ясперсу // Арендт Х. Скрытая традиция. М.: Текст, 2008, с. 8).