Письма и дневники

³⁷¹ «Старинный театр», созданный в Петербурге Н. Н. Евреиновым и Н. В. Дризеном, восстанавливал сценическую площадку европейского средневекового театра (спектакль «Игра о Робене и Марион» и др.), а также подмостки испанского театра эпохи Возрождения.

Ремизов Алексей Михайлович (1877–1957) – писатель. Интересовался старинным русским театром – школьным и народным, стилизовал в его духе свои пьесы. Одну из них («Действо о Георгии Храбром») он посылал Станиславскому в октябре 1911 г. В 1912 г. Станиславский посвящал Ремизова в свои студийные начинания.

ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ «МУДРЕЦА»

Премьера «На всякого мудреца довольно простоты» состоялась 11 марта 1910 г. Станиславский играл в комедии генерала Крутицкого.

³⁷² Стахович Михаил Александрович (1861–1923) – предводитель дворянства Орловской губернии, публицист, депутат Государственной Думы. Брат Алексея Александровича и сын Александра Алексеевича Стаховича (1830–1913), известного земского деятеля и знатока искусств, оставившего ценные театральные мемуары.

Лучинин (наст. фам. Ломоносов) Петр Петрович (1872–1964) – артист и театральный деятель, служивший в МХТ в сезонах 1900–1902 годов.

³⁷³ Какое именно газетное выступление имеет в виду Станиславский, установить трудно. Скорее всего его могли задеть хроникальные заметки. Информации, где первым из участников спектакля упоминался не он в роли Крутицкого, а Качалов, игравший Глумова, прошли во «Всеобщей газете» (СПб, 13 марта), в «Новой Руси» (СПб., 13 марта).

³⁷⁴ Н. Е. Эфрос, действительно друживший с Качаловым, напечатал рецензию на спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» в газете «Речь» от 16 марта 1910 г. («Островский в Художественном театре»). Он писал: «Великолепнейшая фигура во всем спектакле – Крутицкий г. Станиславского. Москва видела замечательных Крутицких, с Шуйского начиная. Г-ну Станиславскому не страшны эти большие воспоминания. Так совершенна здесь его игра, так ярко характерен образ и так полно перевоплощение его в этого шестидесятилетнего генерала с умом шестилетнего ребенка […]. Хвалы своему гениальному уму и своей государственной мудрости он слушал замечательно, с важным видом, лишь игрою губ и глаз выдавая, как утопает в сладком блаженстве убогая, давно поросшая мохом душа. Был истинный «спаситель отечества» […] Великолепно декламировал г. Станиславский Озерова. И не пропала в роли неиспользованною ни одна черточка».

В статье Н. Эфроса к исполнению Качалова эпитет «отличный», «отлично» не прилагается; этот эпитет присутствует в другой рецензии, которую также читал Станиславский, – в рецензии И. Н. Игнатова в «Русских ведомостях».

³⁷⁵ И. Н. Игнатов опубликовал свою рецензию в номере от 13 марта 1910 г. за подписью «И». Декорациям посвящен последний абзац ее. «В общем, – спрашивали в публике, – как сошел первый опыт с Островским? Дал ли Художественный театр нечто новое? Виден ли был быт, чувствовалась ли атмосфера, создающая такое торжество тупой пошлости, при котором только и может удасться затея Глумова? Ответы были разные. Некоторые находили новое в той замечательной обстановке, которую дал Художественный театр. Обстановка на самом деле была удивительная: тут было и отражение от окон, которые предполагались на несуществующей стене между зрителями и сценой (в отражении можно было различать кружевные занавески, горшки цветов на окнах, проходящее облачко), были и винтовые лестницы внутри комнаты, и стены, выложенные деревом. Но это была новая обстановка для пьесы Островского, а не новая интерпретация Островского. Да и можно ли найти эту новую интерпретацию?»

³⁷⁶ Станиславский разбирает здесь заметку С. Г. «Островский в Художественном театре» («Утро России», 12 марта 1910 г.). Здесь писали: «Хотя после каждого и в особенности после последнего акта раздавались дружные аплодисменты, но впечатление от спектакля все-таки нельзя назвать ни сильным, ни ярким… Кое-что великолепно сделано, но пришлось не совсем к месту…»

³⁷⁷ В «Раннем утре» от 14 марта 1910 г. прошла статья «Островский в Художественном театре». Ее автор – Эммануил Мартынович Бескин, журналист, драматург и театральный критик. Отзыв его в целом негативен: «Мимо Островского прошел и весь спектакль. […] Исключу только г.г. Станиславского, Москвина и Артема. Станиславский дает изумительную по лепке фигуру генерала Крутицкого. До того стильно, до того типично, до того хорошо, что хотелось бы выхватить его из всего спектакля».

Об исполнительнице роли Мамаевой рецензент отозвался суше, чем это показалось Станиславскому: «Недурна, но больше внешним узором, чем глубиной переживаний, г-жа Германова – Клеопатра Львовна». Роль упомянута среди работ, которые названы «бледными, картонными».

³⁷⁸ О темпе в рецензии Эм. Бескина сказано: «Темп постановки неимоверно тягучий. Без темперамента. А его ли нет у Островского?»