Письма. Том II. 1855–1865

Вы теперь находитесь вблизи всех переворотов и светских, и духовных и, следовательно, Вы можете знать больше, нежели мы. Если время позволит Вам, то сообщите мне кое о чем. С этою почтою я досылаю в Св. Синод свои мнения по секретному указу на вопросы касательно раскольников, любопытно бы знать, как на них взглянуть, да и взглянуть ли! При множестве других мнений мужей ученых иерархов опытнейших.

Если Ваше Преосвященство бываете у Татьяны Борисовны, то сделайте милость, скажите ей от меня самый искреннейший поклон. И пусть она не думает, что я забыл ее. О! Скорее себя забуду, нежели ее. Виноват я перед нею только тем, что не пишу ей. Часто собираюсь писать ей, но, не имея ничего такого, что бы могло интересовать ее, откладываю до случая и так идет день за днем и год за годом. Потрудитесь сказать поклон и Александру Михайловичу[169]. Прилагаемое при сем письмецо потрудитесь переслать по адресу при случае.

О себе скажу, что я, слава Богу, еще не могу жаловаться на свое здоровье, или, сказать правильнее, нездоровье. Не могу, однако же, сказать, что я и совершенно здоров. С 3 сентября я нахожусь в Якутске, где и намерен пробыть до первого пути водою. Потом опять поеду в свой Благовещенск, если Господь благословит. Но пока довольно!

Поручая себя молитвам Вашим, имею честь быть с братскою о Господе любовью и преданностью Вашего Преосвященства покорнейший слуга

Иннокентий, А. Камчатский.

Октября 23 дня. 1864 г.

г. Якутск.

Письмо 370

Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец!

10-го ноября я имел счастье получить письмо от Вашего Высокопреосвященства; я, действительно, считаю его последним, но не потому, что я жду Вашего преставления — о нет! Да продлит Вам Господь жизнь Вашу до крайних пределов, но потому, что вижу и понимаю, что беседовать Вам письменно составляет уже труд. Господа ради, и ради блага св. Церкви, не тратьте Ваши силы на подобные писания. Приказывайте другим отвечать мне и подобным мне, и это уже много для нас. Винюсь пред Вашим Высокопреосвященством, что я не так выразился о крестах, нашиваемых на одеждах и изображаемых на других предметах, и тем подал повод Вам думать обо мне иначе. Сохрани меня Господь, чтобы я думал употреблять крест тоже осьмиконечный. Моя мысль или мое желание вот какое: 1) четвероконечный и равноконечный крест есть такой знак, который служит основанием многим фигурам в рисунках особенно на коврах. Запретить употреблять эту фигуру невозможно, а трактовать об ней, особенно печатью, и думать нечего. 2) Он же есть, как крест, и знак умножения. Мне сказывали, чему я верю и не верю, что будто бы покойный преосвященный Григорий на свой протест, что дамы начали носить платье с крестами, получил ответ, что это не кресты, а знаки умножения. Ответ возможный, если же не прежде, то ныне и после. 3) Кресты, делаемые в Москве для облачений, так называемые по карте, имеют фигуру столь же необъяснимую и менее похожую на крест, чем на коврах и паркетах. Едва ли действительно будет запрещение даже и в сем случае. Запретить делать рисунки, похожие на кресты, а также и делать кресты на одеждах правильнее — неудобно и даже невозможно. И потому, во избежание всяких наветов, неудобств и недоразумений, я бы полагал на делаемых ныне в Москве, так называемых, крестах для церковных одежд, попросить фабрикантов делать в средине оных маленький, но прочный крестик четвероконечный с удлинненным рогом внизу, или шестиконечный, или (шаг я выразился прежде) хотя бы то и осьмиконечный. Это моя собественная мысль, которой я и теперь, смотря на свет из щелки, не оставляю. Письмо это я пишу из Якутска.

Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, имею честь быть, с сыновнею преданностью и любовью, Вашего Высокопреосвященства, Милостевейшего Архипастыря и Отца, нижайший послушник

Иннокентий, А. Камчатский.

Ноября 19 дня. 1864 г.

Якутск.

Это письмо архиепископа Иннокентия было ответом на следующее письмо Филарета, митрополита Московского, от 15 июля 1864 года, из Гефсиманского скита:

Высокопреосвященнейший Владыко, возлюбленный о Господе брат! Повторяю Ваши слова: не в последний ли уже раз беседую с Вами? И это с моей стороны очень вероятно. Осенью прошедшего года болел я довольно сильно, и опять в нынешнем, с полудня первого дня Пасхи и теперь, колеблюсь между болезнью и здоровьем. Слава Богу, что еще беседую с Вами, хотя долго умедлив, и может быть, в последний раз. Но Вам, да продолжит Господь силу душевную беседовать с Церковью еще на многие лета.