Питерские монстры

– Пусть этот, слепой, будет зайцем. А этот, глухой, – оленем. А я их буду ловить, – сказала девочка и клацнула медвежьей пастью.

– Я придумала игру веселее. Пусть слепой будет зайцем, а глухой – волком. И тогда глухой съест слепого, – сказала старуха с бубенцами в волосах.

– А что будем есть мы? – спросила старуха с кровавым ртом.

– Мы поймаем волка, достанем у него из пуза зайца, а из пуза зайца мох для нашей сестрицы, – сказала девочка. – Решено!

– Ты знаешь, что это они тебя убили? – закричал Павлик. – Убили и закопали. Разве сестры так поступают?

– Дурачок! – Девочка больно щелкнула Павлика по носу. Так больно, что из глаз полились слезы. – Они не убили, а совсем наоборот – закопали, чтобы я переродилась. Это как уснуть, чтобы утром проснуться отдохнувшим и снова молодым. Мы все так делаем. Вы, люди, зря не выкапываетесь из могил.

Старуха с бубенцами в волосах сходила к печке и поставила перед Павликом и Максом тарелки с жижей.

– Ешьте, дорогие гости. И начнем.

Павлик повернулся на звон бубенцов.

– Не нужно, вы же хорошая, вам-то это зачем?

– Я люблю поиграть, – ответила старуха и пожала костлявыми плечами.

Павлик пошарил слепой рукой по столу и уронил ложку. Тут же кто-то вставил ее Павлику в руку. Мокрую, как будто только что облизнули.

Максим не услышал, как старуха с кровавым ртом обошла его сзади, схватила голову слишком сильными руками, открывая ему рот. Девочка вложила в рот ложку с грибной жижей.

Макс попытался выплюнуть.

Попытался вздохнуть.

Попытался.

Пытается.

Пытается дышать.

Тихо.

Павлик глотает жижу. Радуется, что не видит ее. Шевелит ушами, нервно прислушиваясь. Он чувствует рюкзак на своей маленькой пушистой спинке. Рюкзак врос в него вместе с рукописью и превратился в горб.

Горбатый заяц прыгает из рук девочки, хочет бежать к станции и даже понимает, где она. Но вместо этого отталкивается сильными задними лапами и бросается в лес, пугающе привычно путая следы.

Старуха с кровавым ртом выпускает волка чуть позже.

– Чтобы фора, – поясняет она.

Сестры кивают. Во всех играх должны быть правила. Иначе это не уже не игра, а совсем уже жизнь.

Глухой волк сидит у ноги старухи с кровавым ртом и сначала не хочет бежать. Она стегает его сложенным вдвое засаленным поясом. Волк коротко обиженно скулит и начинает бежать за зайцем. Ему не нужен слух, чтобы услышать заячий страх.

Глухой волк бежит, и его тело радуется бегу, его впалый живот радуется бегу, его серый хвост тоже рад бежать.

Волк не слышит ничего вокруг, даже как стучит его сердце. Он оборачивается на охотничий дом и сам становится охотником. Знает, что заяц рядом. Что сломанная заячья шея – просто вопрос времени.

Алиса устала от бестолково многолюдного Невского. От туристов, которые двигались во всех направлениях сразу и не двигались совсем. Оттого, что не у кого было спросить.

По дороге Алиса вспомнила одного Алексея Петровича. Он был риелтором для монстров. А еще он был Петром Ивановичем. И Николаем Анатольевичем, и Ильей Казимировичем, и всеми другими известными именами и их сочетаниями. Имя было ничем и всем – имя было паролем и суммой скидки.

Алексей Петрович любил деньги. Не роскошь, не дорогие вещи, не положение в обществе. Он любил именно монеты, ими же и питался.

Алиса с трудом нашла его офис под самой крышей. Вошла, охранный колокольчик на входе звякнул трижды.

– Алексей Петрович? – спросила она у темноты.

Зажегся свет. За столом сидел небольшой круглолицый человечек, немного похожий на свинью-копилку.

– Чего изволите? Подберем прекрасную комнату в коммуналке. Соседи немые, слепые и глухие – никогда не выдадут. Или, может, небольшую квартиру, которую не видно ни с одной улицы, ни с одного дерева, ни с одного самолета?

– Нет, я…

– Послушайте, есть у меня предложение специально для вас. Водонапорная башня в самом центре. Сможете играть с водой, и до Невы всего десять минут пешком.

– Предложение очень заманчивое, но сегодня я по другому вопросу. – Алиса достала из кармана теплый шар. Положила на стол. – С сегодняшнего дня такие вот шарики производит одна из стен моего дома. Что это может быть и зачем?

Алексей Петрович, не касаясь, осмотрел гладкий шар.

– Мне это противно, – заключил он.

– И что это значит?

– Значит, что это не имеет никакого отношения к деньгам. Пока.

– Я понимаю. – Алиса достала мешочек с монетами.

Алексей Петрович облизнулся.

– Так что это может быть?

Алексей Петрович с явным усилием перевел взгляд с мешочка на шарик.

– Возможно, это какое-то сокровище, хранящееся между стенами? Вы в стену заглядывали?

– Заглядывала. Там пусто. Пусто, тепло и сыро.

– Естественно, сыро. – Алексей Петрович еще раз длинно посмотрел на мешочек с монетами. – Алиса, скажу честно, если вам нужно идеальное укрытие, это ко мне. Если хотите поселиться внутри карусели, внутри трамвая или внутри памятника, это ко мне. Я могу даже в Эрмитаже поселить. Правда, временно. Короче, я знаю все о тайной недвижимости этого города. Но сами дома меня интересуют мало. Сходите к архитектору, он больше прислушивается ко внутренности дома.