Питерские монстры

– Я точно не помню, – через несколько минут аккуратно начал призрак. – Но я вышел в окно. Покончил с собой. Понимаете?

Маргарита кивнула. Маленький Макс и маленький Павлик переглянулись.

– Вы помните, из-за чего так сделали?

– Смутно. Но, кажется, меня похоронили за кладбищенской оградой, поэтому я стал неупокоенным призраком.

– Не очень-то складно, – дымно вздохнула Маргарита. – Смерть – весьма травмирующее событие, которое многие предпочитают забыть. Или даже исказить. Мало кто помнит собственную смерть. Уж поверьте, мы всеми силами пытаемся ее не заметить.

– Вы это к чему?

Маргарита открыла окно и по пояс высунулась наружу.

– Прекрасно, – сказала она и взяла призрака за руку.

Он вздрогнул, но вырываться не стал.

– Там внизу есть свидетели вашей смерти. Земля все видит и помнит. Она наблюдает деревьями, наблюдает травой, наблюдает цветами. У них мы и спросим.

Маргарита крепче сжала руку призрака и подвела его к порогу.

– Будет больно, но, если вы хотите перестать быть призраком, нужно немного потерпеть. Если вам станет от этого легче, я тоже испытаю некоторые неудобства.

Маленький Павлик, маленький Макс, Маргарита и призрак спустились к клумбе с цветами.

– Видите эти петуньи? Посмотрите внимательно. Когда-то их предки напились вашей крови. Они знают все. Спросим у них.

Цветы отвернулись. Маргарита изогнула бровь и обошла клумбу.

– Массовая акция протеста?

– Мы бегонии, – за всех ответила самая красная бегония.

– Парламентер, – сказала Маргарита. – Великолепно. Прошу меня простить за эту досадную ошибку.

Бегонии снова отвернулись.

Маргарита взяла цветок в ладонь и сказала нежно:

– Послушай меня, маленькая фотохромная дрянь, если ты не будешь разговаривать, я пересажу тебя в отдельный горшок и буду давать ровно столько солнца и столько воды, чтобы ты мучилась, но не умирала. А потом отдам моей знакомой. Она убивает цветы. Любые. С гарантией. Стоит только цветку оказаться в ее доме, это означает смертный приговор.

Бегонии повернули все свои красные головы в сторону Маргариты.

– Сегодня мне нужно привлекать внимание буквально каждого.

– Я был внимателен с самого начала, – сказал маленький Макс.

– Очень это ценю, – совершенно серьезно ответила Маргарита. – Так что же, – она обратилась к цветам, – как умер этот человек?

– Его брат!

– Брат!

– Брат вытолкнул!

– Брат подошел!

– Брат сзади!

– Потом стоял и смотрел!

– Брат никого не звал!

– Брат! Брат специально!

– Брат! Его брат!

– Ша! – сказала Маргарита, заглушив цветочный гул. – Парламентер, давай ты. По порядку.

– Они жили наверху с братом и породившей их женщиной. Старой. Сидели на подоконнике ночью. Пили жидкость. Потом кричали. Потом снова пили жидкость. Потом брат подошел сзади и толкнул этого в спину. И этот упал и умер. И женщина, породившая их, решила, что он самоубился. И сказала закопать его в другой земле. За забором.

– Вы слышали? – спросила Маргарита.

Призрак ничего не ответил, он просто начал оседать, разжав ладонь и выпустив руку Маргариты.

Она снова взяла его за руку, поморщившись, и опустилась рядом. Взглядом показала маленькому Павлику и маленькому Максу помочь ей. Маленький Павлик обнял призрака, а маленький Макс помедлил в нерешительности, а потом все-таки взял призрака за другую руку.

И запомнил это ощущение на всю жизнь.

– Как вас зовут? – спросил маленький Макс.

– Анатолий Сергеевич. Толя. Меня звали Толя, – ответил призрак.

– Толя, вы хотите уйти или хотите еще немного пожить со мной в комнате? Я буду читать вам книги.

Призрак посмотрел на маленького Макса, как будто увидел впервые.

– Я могу решать сам?

Павлик стоит напротив волка. Дрожит всем своим маленьким заячьим телом. Он с трудом сдерживается, чтобы не побежать.

Волк смотрит.

– Макс, я слышу тебя. Я слышу, как тихо у тебя на душе, – говорит Павлик.

Волк смотрит.

– Помнишь ту историю с призраком? Он сам выбрал стать призраком. С тех пор я хочу думать, что решаем только мы.

Волк смотрит. Волк слушает. Пытается слушать.

– Нам нужно вернуться в дом, – начинает Павлик, но волк бросается на него и одним веками выверенным движением прокусывает хребет.

Но горб защищает. Вместо крови из зайца льются исписанные неровным почерком тетрадные листы.

Волк замирает и от удивления разжимает пасть. Неосознанно читает текст, и этот текст становится первыми его мыслями. Потом приходят другие. Уже его: «Надо бежать, надо спасти Павлика. Надо убить трех сестер».

Заяц отскакивает и пятится. Пача собирает разлетевшиеся листы, филин насмешливо угукает.

– Павлик, – говорит Макс пастью, не предназначенной для таких звуков.

Его слова гулкие и весомые, как в парадной детства.

И заяц становится Павликом. И Павлик тянется, чтобы погладить Макса по жесткой шерсти.

– Я знаю, как убить сестер, – говорит Максим.

Туман подползает ближе, чтобы послушать. Филин отгоняет его взмахом огромного крыла.

– Говори, – говорит он.

Впятером они идут к охотничьему дому. Павлик, Макс, пача, филин и приставший к ним туман. Макс все еще волк, сколько бы раз Павлик ни произносил его имя. Макс немного боится, что ему просто понравилось быть волком и он уже не захочет становиться собой.