Питерские монстры

Станешь воробушком –вечным солнышком,мыться в пруду,пока не приду.И не приберу.А как приберу,станешь воробушком –вечным солнышком,мыться в пруду,пока не приду.И не приберу.А как приберу,станешь воробушком…

Она повторяла и повторяла его раз за разом, так что Максу стало не по себе.

Внезапно воробьиная девочка замолчала и нахмурилась.

– Все это не та музыка. Ты ничего не понял, – раздраженно сказала она.

Скрипач прекратил играть. Стало очень тихо, а потом воробьиная девочка засмеялась и защелкала маленьким клювом от удовольствия.

– Купите мне мороженое, и я дам подсказку.

– Мороженое тоже нужно угадывать? – спросил Макс.

Он начал уставать от загадок.

– Нет, мороженое должно быть пломбиром в вафельном стаканчике. Это же так просто.

Максим ушел за мороженым. Когда он вернулся, воробьиная девочка сидела на коленях у скрипача и рассматривала его нос.

– Все мертвые где-то теряют свои носы, – сказала она. – Поэтому у меня клюв. Он не потеряется.

– А что с подсказкой? – напомнил Максим.

– Вы ищете в библиотеке, а должны искать на кладбище. Там все ответы.

Воробьиная девочка увидела белку и погналась за ней, уронив мороженое. Она легко поймала белку, свернула ей шею и положила в свой маленький кармашек.

– Давайте поиграем в смертельные болезни, – предложила она. – Чума, тебе на «А».

– Ангина, – ответил Макс.

– Это не смертельно.

– Ангина с осложнениями?

– Мне кажется, ты меня дуришь. – Воробьиная девочка обиделась. – Вот что, – заявила она, – та самая музыка должна быть сыграна в месте нашей встречи. Завтра, на рассвете. Иначе я передумаю расторгать договор.

Воробьиная девочка проскакала по классикам, превратилась в воробья и улетела.

– Заметил, она постоянно что-то ест?

– Выходит, она все-таки голодная смерть, – сказал Макс. – Ну, есть идеи?

– Похоже, нужно ехать на кладбище, пока еще ходят автобусы. Разбираться будем на месте.

Эпизод 19,

в котором Алиса признается в любви

Алиса очнулась на общей кухне. Смерть в шелковом халатике с павлинами пила чай из чашки с отколотым краем.

– Тебе бы пожить с нами, уррнака, – сказала она, – научиться смирению.

– Как можно смириться с такими, как ты?

– Зря ты думаешь, что я плохая. Ты – это просто ты, а я – это просто я. И я умею ждать.

Алиса потерла ушибленную голову. Стало еще больнее. Она встала, опираясь о стул, и села напротив смерти.

– Мне нужно разорвать договор, по которому ее внука съедает город.

– Пока Софья Семеновна полумертва, я ничем не смогу тебе помочь. – Смерть в халатике с павлинами сделала маленький глоток. – Да и не хочу, если честно.

– Иди ты к черту со своим смирением. – Алиса резко встала, в глазах потемнело.

– Софья Семеновна останется со мной. Договор превыше всего.

– Договор был не с тобой, а с воробьиной девочкой.

– Софья Семеновна пожелала жить. Только вот сроки не уточнила. Воробьиная девочка получила ее внука, а я – ее бесконечную жизнь. Все честно.

Алиса подошла к раковине с грязной посудой, достала чашку с трещиной и помыла под холодной струей.

– Мне нужно поговорить с ней. Пять минут ничего не решат. У тебя миллиарды таких минут. И у нее тоже.

– Иди. – Павлины на халатике чуть качнулись. – Пять минут. Но если останешься дольше, будешь жить с нами вечно.

Алиса вошла в комнату Софьи Семеновны. Убрала со стула пачки макарон и муки с большими копошащимися точками внутри. Села напротив.

– Поешь, деточка, – слабым голосом сказала Софья Семеновна, – а то с голодухи не уснешь.

– Софья Семеновна, вы еще хотите жить?

– Нет, милая. Я уже давно не хочу ни есть, ни жить. – Она макнула очередную сушку в чай и стала сосать беззубым ртом.

Алиса сидела напротив, пила чай и больше ничего не спрашивала. Потом взяла Софью Семеновну за руку и обняла.

– Денис вас очень любит.

За Алисой захлопнулась тяжелая дверь. Старуха села на колени молодой уродливой женщине и медленно начала проваливаться в нее, пока не осталась только трость.

Эпизод 20,

в котором омская птица варит пельмени и становится лучше

Омская птица и Павлик вышли из двери, нарисованной на стене, и пошли к девятиэтажкам.

– Опять кто-то кнопки поджег, – разозлился Вингедум. – В этот раз, кажется, не я. Не помню.

Они поднялись на девятый этаж. Прошли мимо пустых баночек из-под сиропа от кашля, мимо переполненного мусоропровода, мимо курящей в кофейную банку компании. Все уважительно поздоровались с омской птицей.

– Ключи-то я в рюкзаке с золотом оставил… – Омская птица почесал хохолок. – Ничего, сейчас исправим.

Он позвонил в соседнюю квартиру.

– Баб Рай, это я, Вингедум.

Послышались тяжелые шаги.

– Опять ключи забыл?

– Опять.

Щелкнул замок, высунулась удочка, на которой висели ключи.

– Она у нас со странностями, – сказала омская птица.

– Сам ты со странностями, – буркнули из-за двери. – А я старая – имею полное право безумствовать.