Пламенный Дух (СИ)

— Что случилось? — из мастерской выходит хмурый Атаринкэ, недовольный, что ему помешали. — Турко?!

— Всё будет хорошо, — отец кивает подбежавшему Куруфину, получше перехватывает раненого.

Когда осколки вынуты из ладоней Тьелкормо, руки тщательно перевязаны, а с лица смыта кровь, все братья облегчённо вздыхают. У Светлого изранены только ладони. Всё лицо было залито кровью, но глаза оказались целы и невредимы. Тьелкормо смотрит на взволнованные лица братьев, собравшихся вокруг него. Чувствует, что Фэанаро всё ещё держит его на руках.

— Пусти! Я сам! — угрюмо набычившись, Светлый предпринимает попытку освободиться из отцовских объятий.

— Конечно, сам, — поддакивает ему Фэанаро. На лице Пламенного появляется радостная улыбка. — Турко, узнаю тебя! Заискрил, заискрил!

— Как долго ты его искал, атто! — облегчённо выдохнув, братья с весёлым смехом начинают тормошить Тьелкормо. — Он забрался в самый-самый дальний предел чертогов?

— Что у тебя с глазами, торонья? — близнецы пытаются заглянуть в лицо, привычно спрятанное за длинными светлыми прядями.

— Я в порядке! Отстаньте! — Светлый ворчливо отмахивается, но Фэанаро только сильнее прижимает его голову к своей груди, пряча от остальных сыновей мокрое от слёз лицо Тьелкормо. Тот всхлипывает, неумело обнимая отца перевязанными руками.

— Ты дома, сынок. Мы тебя все любим, — от Пламенного идёт жаркая волна, которая согревает стылую душу Светлого. Ледяной осколок в сердце плавится от забытого, но такого родного отцовского огня. И все страхи, что измучили Тьелкормо за время пребывания в чертогах Забвения, кажутся такими мелочными. Как он мог усомниться в том, что другой, не такой, как братья? Отец рядом, он никогда не давал повода думать, что Светлый чем-то отличается от остальных. И сейчас Фэанаро прижимает сына к своей груди. Успокаивая, гладит по голове.

— Атаринья… я балбес… — Тьелкормо пытается успокоить бешено стучащее сердце.

— Ремня бы тебе, — почувствовав, что сын прекратил вырываться и его душа вновь не исчезнет среди безмолвия Небытия, Фэанаро отпускает его. Нельо приносит с кухни кружку, подаёт младшему.

— Благодарю, — кивает старшему Турко, жадно пьёт воду. Его зубы выбивают дробь по стенке чашки. Вновь оглядывает окруживших его братьев. — Мы теперь все вместе в чертогах Намо?

— Морьо нет, — задумчиво качает головой Куруфин. — Где он, только гномы знают…

***

— Линдо…

— Что, Турко? — менестрель оторвался от исписанного нотного листа и поднял голову на вошедшего Светлого.

— Я…

— Давай-как перевяжу, — Макалаурэ заботливо усадил младшего у окна. С тревогой осмотрел на повязки, сквозь которые продолжала сочиться кровь. Как такое возможно? Стараясь не выдавать волнения, менестрель приготовил свежие бинты. Тьелкормо сидел на стуле, безвольно уронив израненные руки на колени. Он наблюдал, как за окном, в саду Атаринкэ закидывает верёвку на толстую ветвь яблони.

— Я хочу… — Турко поморщился, когда брат стал разматывать повязки.

— Потерпи, — Макалаурэ тихонько замурлыкал себе под нос, пытаясь нехитрым мотивчиком унять боль.

— Я хочу задать тебе глупый вопрос, — Светлый вздохнул. — Можно?

— Да хоть десять! — Макалаурэ кивнул, отбросив окровавленные бинты. — Когда ещё беседовать по душам, как не в чертогах Мандоса?

— А, ладно, — решительно тряхнул светлыми волосами Тьелкормо. — Линдо, ты или Майтимо когда-нибудь звали меня принцессой?

— Что? — менестрель опустился на корточки перед сидевшим на стуле младшим, держа его руки в своих. — Почему ты сейчас вспомнил об этом?

— Это было глупо спрашивать, — мотнул головой Светлый, но Макалаурэ заметил, что кровь из порезов потекла сильнее.

— Тьелко, ты не можешь этого помнить. Ты был совсем маленьким! Года два-три самое большее!

— Так это правда?

— Да. Хорошо, я тебе расскажу, — настала очередь Макалаурэ покачать головой и тяжело вздохнуть. — Мы играли в воинов, а ты требовал, чтоб тебя взяли в игру. Отец, скорее всего, был на охоте, а мама - на кухне. Мы были втроём.

— Причём тут детские игры? — Светлый задумчиво смотрел в окно, где Искусник доделал качели на дереве, и Амбаруссар с весёлым смехом вдвоём залезли на них.

— Мы сделали себе плащи из покрывал, а ты всё ныл и ныл, — после паузы продолжил вспоминать старший. — Тогда мы решили сделать из тебя принцессу, которую будем спасать от врагов. Заплели тебе косички, завязали бантики, нарядили в снятую с окна занавеску. Подвели к зеркалу. Ты разревелся, грохнул по нему какой-то игрушкой, и оно сломалось. Мы с Майтимо тогда сильно испугались. Не знали, что делать сначала - заметать осколки или искать тебя.

— И я удрал в лес? — Тьелкормо перевёл взгляд с окна на старшего, продолжавшего сидеть перед ним на корточках. Макалаурэ кивнул, всё ещё держа ледяные ладони брата в своих.

— Мы подумали, что ты убежал в лес. Искали тебя сначала вдвоём, потом с мамой. Она, наверно, заставила отца искать тебя в лесу. А ты прятался у родителей в спальне… В шкафу. И сидел там плакал. Мама тебя нашла и расплела косички. Когда ты подрос, ты и правда, стал частенько сбегать в лес. Я не думал, что ты это можешь помнить, торонья…