Пламя его души

знания не имели бы никакого значения. Они суть лишь правила для такого рассудка, вся

способное гь которого состоит в мышлении, т. е. в действии, которым синтез

многообразного, данного ему в созерцании со стороны, приводит к единству апперцепции, так что этот рассудок сам по себе ничего не познает, а только связывает и располагает

материал для познания, а именно созерцание, которое должно быть дано ему через объект.

Что же касается особенностей нашего рассудка, а именно того, что он a priori осуществляет

единство апперцепции только посредством категорий и только при помощи таких-то видов

и такого-то числа их, то для этого обстоятельства нельзя указать никаких других оснований, так же как нельзя обосновать, почему мы имеем именно такие-то, а не иные функции

суждения или почему время и пространство суть единственные формы возможного для нас

созерцания.

22. Категория не имеет никакого иного применения для познания вещей, кроме

применения к предметам опыта

Мыслить себе предмет и познавать предмет не есть, следовательно, одно и то же. Для

познания необходимо иметь, во-первых, понятие, посредством которого вообще мыслится

предмет (категория), и, во-вторых, созерцание, посредством которого предмет дается; в

самом деле, если бы понятию вовсе не могло быть дано соответствующее созерцание, то

оно было бы мыслью по форме, но без всякого предмета и посредством него не было бы

возможно никакое знание о какой бы то ни было вещи, потому что в таком случае, насколько мне известно, не было бы и не могло бы быть ничего, к чему моя мысль могла

бы быть применена. Но всякое возможное для нас созерцание чувственно (эстетика), следовательно, мысль о предмете вообще посредством чистого рассудочного понятия

может превратиться у нас в знание лишь тогда, когда это понятие относится к предметам

чувств. Чувственное созерцание есть или чистое созерцание (пространство и время), или

эмпирическое созерцание того, что через ощущение представляется в пространстве и

времени непосредственно как действительное. Через определение чистого созерцания мы

можем получить априорные знания о предметах (в математике), но только по их форме, как

о явлениях; могут ли существовать вещи, которые должны быть созерцаемы в этой форме, остается при этом еще неизвестным Следовательно, все математические понятия сами по

себе не знания, если только не предполагать, что существуют вещи, которые могут

представляться нам только сообразно с формой этого чистого чувственного созерцания Но

в пространстве и времени вещи даются лишь поскольку, поскольку они суть восприятия

(представления, сопровождающиеся ощущениями), стало быть, посредством эмпирических

представлений Следовательно, чистые рассудочные понятия, даже если они a priori применены к созерцаниям (как в математике), дают знание лишь постольку, поскольку эти

созерцания и, значит, рассудочные понятия посредством них могут быть применены к

эмпирическим созерцаниям. Следовательно, категории посредством созерцания

доставляют нам знание о вещах только через их возможное применение к эмпирическому

созерцанию, т. е. служат только для возможности эмпирического знания, которое

называется опытом Следовательно, категории применяются для познания вещей, лишь

поскольку эти вещи рассматриваются как предметы возможного опыта

23

Приведенное выше положение имеет чрезвычайно важное значение: оно определяет

границы применения чистых рассудочных понятий в отношении предметов, точно так же

как трансцендентальная эстетика определила границы применения чистой формы нашего

чувственного созерцания Пространство и время как условия возможности того, каким

образом могут быть даны нам предметы, значимы только для предметов чувств, стало быть, только для предметов опыта. За этими пределами они не представляют ничего, так как

находятся только в чувствах и не имеют никакой действительности вне их Чистые

рассудочные понятия свободны от этого ограничения и простираются на предметы

созерцания вообще, безразлично, сходно ли оно нашему созерцанию или нет, лишь бы оно

было чувственным, а не интеллектуальным. Однако это распространение понятии за

пределы нашего чувственного созерцания не приносит нам никакой пользы, так как в таком

случае они пустые понятия об объектах, не дающие нам основания судить даже о том, возможны ли эти объекты или нет, они суть лишь формы мысли без объективной

реальности, потому что в нашем распоряжении нет никаких созерцаний, к которым

синтетическое единство апперцепции, содержащее только эти понятия, могло бы быть

применено, так что они могли бы определить предмет Только наши чувственные и

эмпирические созерцания могут придать им смысл и значение. Поэтому если мы допускаем