Планка абсолюта

Бедное измученное тело в потрепанных лохмотьях не могло двигаться быстрее и плелось черепашьими шагами. Я снова прильнул к ручью, желая набраться жизненной силы и пойти, наконец, быстрее. Мне вспомнилась Дама-смерть, в тот миг я бы ее отверг, появись она здесь, а сам бы убежал! Воспоминание о беге добавило сил, я затопал быстрее и скоро стал чувствовать другие цветочные запахи, – наверное, приближался сад! Цель сама стремилась ко мне, поскольку я полз, как улитка, – ведь должен был я однажды понять, что цель не монолитное изваяние – она живая и может без труда двигаться как от человека, так и в его направлении.

«Что, если я остановлюсь? Не пойду, а встану на месте». Ноги замерли. Я застыл, и вокруг все притихло, даже ручеек зажурчал как-то про себя, неслышно. Я осмотрел место: жидкие кусты, осока, в которой засела птичка и смотрела на меня испуганно. Я представлял, как пернатый изучает человека, удивляется.

Справа вверх уходил все такой же песчано-каменистый склон.

– Как в таком климате может быть сад – на песке все растет, что ли? Остановка повлияла на то, как я думаю, и в голову проникли сомнения, стало казаться утопией дойти до сада. Эти сомнения я послал подальше – знаем мы таких пройдох, мне нужно просто идти. Движение, действие всегда доказывало свою правоту. Я просто бы умер на первой территории, не бей я тогда по трубе. Поступок, что и говорить, несуразный, но, как оказалось, значимый. Хотелось пить, но я решил дойти, а остальное после. Продвигаясь, я стал замечать признаки встречного движения сада. Как угодно можно описывать или представлять этот феномен, но в чувствах, в своем восприятии я наблюдал движение сада в моем направлении: незаметно, без шума цель шла мне навстречу. Скорость такого своеобразного парения сада заметно превосходила мою, но вот напасть: стоило мне чуть замедлить шаг, как сад также прекращал двигаться.

Наступало утро, рассветало, но солнце не показывалось из-за облаков. Заночевать пришлось на берегу, у самой кромки бегущей воды. Поскольку это были не джунгли, температура менялась резко, и в четыре-пять поутру я проснулся от холода, поднялся и заставил себя идти. Меньше чем через час моему взору открылся обширный вид с туманными далями. То был обрыв, возле которого ручей расширялся и громко шумел. С рокотом и клубящимся паром низвергался водопад. Справа возвышалась почти отвесная стена с небольшим пологим уступчиком. На нем стоял спящий аист. Эта большая птица обычно спит стоя, запрятав голову в пух туловища.

– Как она засыпает под такой шум?

Вместо того чтобы пугаться и улетать, аист, уставившись на меня, шагнул длинной ногой влево. Крылатый повелитель, казалось, уступал мне место. Я приблизился, но из-за пара не видел, что делается внизу. Бочком я подошел почти вплотную к большой птице, а та сохраняла спокойствие, – удивительное мужество! Я сделал шаг, еще один, и уступ стал уходить терраской вниз, так, что на нижней площадке можно было встать. Сесть было бы лучше, иначе закружится голова.

За облаками вставало невидимое солнце, и туман начал свое ритуальное движение вниз. Он поравнялся с падающей водой, а та порвала его и разбросала на мелкие клочья. Моему взору предстала долина и пробуждающийся в ней сад. Вот он!

Ровно над моим левым плечом сидел аист и так же, как я, созерцал это великолепие.

«Почему он не улетает? Вот странная птица!»

Я столько шел на встречу с садом и сейчас пришел – до него несколько сот метров. Цветы, которые были ближе ко мне, я мог рассмотреть, другие представали взору как разноцветный ковер с преобладанием нежно-салатовых бутонов. Они распускались прямо на глазах.

Вся ширь пространства стала наполняться ароматом. Поначалу мне нравились запахи, и я мог отличить один от другого. Потом парфюмы принялись состязаться друг с другом – каждый на минуту брал верх, потом просыпался другой и быстро становился лидером. Продолжалось состязание до тех пор, пока цветы, наконец, не обрели общее для всех благоухание – букет ароматов, в котором собрались все оттенки обонятельных деликатесов.

Чарующий запах повлек меня в транс – состояние неизученное и новое. Тело и ум замерли на этой точке, и отсчет потек в координатах другого времени. Волны блаженства накатывались без малейшей работы с моей стороны. Все шло и лилось, и когда оказывалось, что мой сосуд наполнен, сознание переворачивалось, и в вакуум устремлялся новый нектар.

Сад стоил всех мучений, на него истраченных. По правде, он стоил и сотни таких испытаний. Семизонье могло быть тысячезоньем, и все равно такой ад стоило пройти ради несравненной цели.

Моя голова была к такому не приспособлена, и сердце не вмещало всей красоты. Захотелось прерваться, и я перевел взгляд на дальний край сада, где глаза едва различали очертания.

Глава 60