Планка абсолюта

«Нет, я знаю этого мерзавца – пусть убьет меня, а птицу оставит!» Я распахнул глаза, ожидая встретить безразличную морду охранника. В этот момент перья будто развернулись ко мне под прямым углом, и в лицо со всей силой ударила волна света. Глаза резанула боль, я зажмурился и почувствовал, как по щекам текут слезы, но произнести ничего не мог. Даже за закрытыми веками я видел неимоверный свет, но побоялся раскрыть глаза, испугался беспощадного света.

«Как он быстро… аиста. Живодер!» Внутри глотки рос ком гнева, досады, и эта смесь вот-вот бы вырвалась, но тут раздался звон, и, точно электричество, от уха к уху пробежал разряд. Никогда в джунглях я не слышал таких мелодий: раскатистых, ритмичных и взвизгивающих.

– Да тише ты! – вскрикнул охранник не своим голосом. – На что тут нажать?

– Ага, привет! Новый, а ты как узнал? Звенит, зараза, всех пугает, не знаю, куда нажать, чтобы потише.

Долгая пауза, и дальше:

– Сам придешь и разберешься, – сложно ты объясняешь.

Охранник разговаривал с кем-то незнакомым. Место страха и ненависти заняло любопытство. Из всех стихий оно оказалось сильнейшим и заставило чуть-чуть приоткрыть правый глаз.

Глава 62

В ослепительном свете силуэтом темнела фигура с занесенной вверх рукой. Я снова зажмурился. В висках, на шее и в запястьях бешено билось сердце:

«Сейчас убьет!.. Прими, Господи, душу мою!..»

Шаги направились в мою сторону.

«Боится промахнуться… Сейчас крикну напоследок…»

Но связки залились тягучим клеем, и боевой настрой растаял – так и быть, приму смерть тихо.

Охранник необычно бубнил себе под нос. Может, попробовать убежать?

Тут в локоть больно кольнуло, и сразу по венам потекла теплая волна, снимая на своем пути всякое напряжение. Веки стали наливаться тяжестью, и сквозь подступившую дрему послышались удаляющиеся шаги. Внезапно охранник остановился, а я подумал:

«Какой все же здесь на земле камень, глотает шаги, и не услышишь, как нелюдь придет посмотреть, добил или нет!»

Но вместо повторного укола я вдруг почувствовал запах цветов.

«Все лучше, умру рядом с садом! Как все же я близко подошел, почти, почти…»

Время стало течь непривычно: шагало протяжно, непонятно. Я пробовал отрыть глаза, но сразу встречал удар света, и под веками начинали плыть круги, а ресницы были мокры от слез – вот бы одолеть невыносимые лучи! Так или иначе, но навязанный мне сон я преодолел.

Ум работал, и это значило, я жив и, наверное, перемещен в другую зону с расчищенным пространством. Но откуда цветы, где в джунглях взяться такому аромату?

Мало-помалу я расшевелил руку и стал тыкать ею наугад, стараясь попасть в лицо, но шлепал то в плечо, то по какой-то материи и, наконец, заехал по подбородку.

«Жив! Чувствую лицо, и это хорошо, это замечательно!»

Глаз коснулся холод: это наполовину немые пальцы решеткой опустились на веки. Я сделал новую попытку осмотреться. Свет рвался укусить, но я удерживал его заслонкой из пальцев-прутьев.

Прошла уйма времени, пока, наконец, отгибая один за другим пальцы, я стал привыкать. Вдобавок сам свет стал терять интенсивность: все время что-то мерцало, выдавая, что между мною и источником света в удалении есть другие тела.

Потом я стал различать звуки. Вдали шумел ручей, но, прислушавшись, я определил, что где-то далеко идет разговор; может, это ручей общается с соседями-берегами?

Медленно уходящий свет стал показывать предметы, которые я мельком видел до вспышки. Прямоугольные, ровной формы шлифованные камни теперь проступали и давали сиреневатые блики. Тени ложились длинно, по-вечернему. Только я приноровился к спокойному наблюдению, как новая вспышка прямо над головой.

«Что за чертовщина! Убьет меня световой удар, а не ружье или стрела».

Щеки горели – по-видимому, источник света был совсем близко. Тут раздался знакомый щелчок, и я инстинктивно замер: пусть все думают, что я мертв!

Послышались уже известные мне шаги, потом зашуршало справа, и свет исчез, остался только верхний дремлющий фонарь. Охранник подошел ко мне, теплой влажной рукой схватил мое запястье и цыкнул языком. Потом склонился к моей голове. Я почувствовал на виске жгучее дыхание и сжался.

«Сейчас все кончится!»

Но вместо гранд-финала раздалось гудение телефонной трубки, и быстрые пальцы охранника зашуршали по клавишам. Потом послышался сильно охрипший и дотоле незнакомый мне голос охранника:

– Але, главного пригласите.

Повисла пауза.

– Добрый вечер, это из «Джи Санториум». Да! Я дежурю, спасибо.

«Оп-п-а! Охранника кто-то обучил вежливости»

– …Нет, все в порядке, но пульс стал отчетливее, есть функциональные изменения, и, полагаю, надо сделать анализ крови… Нет, сегодня он ушел… Наверное, завтра с утра… будет дежурный, а я сейчас поставлю сенсор на запястье. Все сразу вам на пульт, а также в мой мобильный при экстренном синусе… Внешних?

Пауза.

Я чувствовал, что охранник изучает меня взглядом.

– Все как и раньше, вроде… Приходят раз в три-четыре дня… Что вы, не дадим умереть, парень еще жизни не видел, он у нас танцевать будет, ха! Правда, седина, кажется, прогрессирует…