Планка абсолюта

– Вот мы с тобой попали. Но мне ведь надо очень, я знаешь сколько прошел? Может, единственный из ремонтников, который вообще сюда добрался.

На всякий случай я поискал глазами тут и там на предмет возможных останков предшественников: ничего, чистая природа.

– Почему ты снова показываешь на мост? Говорю тебе – там не пройдет. Я уже был, меня в поезде не ждут. Если и ждут, то с другими целями, ты не поймешь… Но я противоречил себе – птица все понимала не хуже меня.

В отчаянии я побрел к обрыву. Лезть или прыгать вниз, после того как выжил в сотнях передряг, неблагоразумно. Можно пойти влево, обогнуть холм и посмотреть, как дальше. Сколько на это уйдет, день, неделя? Так ли важно! К тому времени сад укрылся туманной дымкой, и я только мог вдыхать благоухание цветов, вид же был слишком размытым.

Мне стало ясно, что недостаточно увидеть цель или почти дойти до нее; возможно, не хватит даже прийти в сад. Чего я ожидал, так это стать таким же, частицей этого сада, быть тождественным с ним, почувствовать на своей шкуре, что есть единство. Каково быть неотделимым от красоты и радости. Тогда, верил я, мне откроется полнота любви – то, чего так желал мне Май.

Ко мне движется новая цель, еще труднее, чем предыдущая, и от этого тела, от уставшего разума потребуется теперь идти, шагать, маршировать к этой цели, и для этого я должен вернуться к месту, где ручей огибает холм, и повернуть за холм. Это значило, я могу увидеть охранника, и он подумает…

«У него голова большая – пусть думает. Вперед, студент, вперед!»

Глава 61

На прощание я кивнул аисту, и тот наклонил голову в мою сторону.

– У нас с тобой много общего, приятель. Я бы скрасил твое одиночество, но, вижу, ты от него не страдаешь…

Птица смотрела на меня, не мигая.

– Когда я дойду до сада, я тебе дам знак. Ты увидишь, что туда можно добраться несмотря на то, крылья у тебя или ноги. У меня были сломаны кости, и я не уверен, что они хорошо срослись, – буду идти с палками, ползти… Видишь, птичка, я так тебе говорю и тем сам себя подбадриваю, ведь не представляю, что там, впереди, кто живет за холмом, добрый или злой…

Аист взмахнул здоровым крылом, и ему удалось даже пролететь полметра.

– …Не говори, не надо. Сам узнаю!

Аист стал подавать знаки – не суетливо, но так, чтобы я понял. Сначала он водил клювом вправо-влево, затем, подогнув длинные ноги, присел и завалился набок. Закрыл глаза, но сразу же встал и изобразил, что ему хорошо: с вытянутой шеей и задранным клювом он заходил туда-сюда.

– Предлагаешь здесь отдохнуть?

В этом месте чувствовалось благоухание – хоть и слабое, но ощутимо приятное. Тронуться в путь я мог и ночью – здешние края не пугали безобразиями ночных видений. К тому же, я хотел избежать возможной встречи с охранником.

– Правда твоя, дружище! Здесь хорошо.

Попив воды, я улегся на камни, и не прошло минуты, как заснул, но очень скоро проснулся. Надо мной стоял аист и раскрывал свое больное крыло. Оно было бесформенным и, как оказалось, еще больше по размеру, чем я представлял. Аист тянул и тянул крыло, и я подумал, что ему, должно быть, больно. Наконец, крыло раскрылось, и перья стали выпрямляться. Все небо надо мной закрылось крылом, и я стал различать свет только в промежутках между длинными перьями. Свет становился нестерпимым – ведь из-за полосок-перьев я не мог защитить глаза.

– Что ты мне хочешь показать? – послышался до боли знакомый голос.

По телу прошел ток, и все члены многократно выросли и отяжелели. Такая перемена наверняка повергла бы меня в ужас, и только приятный аромат цветов на давал нервам сорваться на панику.

Мои глаза обрели другие способности. Их пришлось сузить в щелку, но когда я их открывал, то видел уже очень длинные прямые перья и яркий свет за каждым пером. Крыло, казалось, закрывало от меня весь божий свет.

Следствием бурного роста стало качественное изменение мыслей. Они шуршали в голове и казались в сравнении с огромным телом маленькими-маленькими, но я так и не вымолвил ни слова. Окружающий мир, его цвета и формы изменились. Меня окружали большие, светлые предметы, отбрасывающие прозрачные тени, и я принялся часто мигать, понимая, что очутился в необычном сне. Настолько необычном, что изменилась даже физическая константа, которая всегда казалась мне незыблемой.

Снова я уставился на перья, их трудно было разглядывать из-за сильного света за ними.

«Какие, однако, длинные и прямые», – прошебуршало в голове.

– Друг, – прошипел непривычный голос, который исходил из моих губ, – ты что это делаешь?

Но аист не убирал крыла. Он защищал меня от беспощадного света.

До меня донесся звук перезарядки, так убиралась одна пуля и на ее место в дуле вставала другая. Я напрягся и зажмурил глаза – охранник!

За какую-то секунду в голове промелькнуло с десяток мыслей, и все закончилось одной:

«Зачем я остался, а не ушел дальше?»

Выстрела не последовало, вместо этого кто-то на обуви с подковой или острым шипом проследовал совсем рядом с моими ногами к крылу аиста. Я сжался, чувствуя, как сердце начинает танцевать в груди, еще секунда – и друга не станет.