Платье королевы

– Мне? Нет, конечно! То есть я видела ее несколько раз и делала реверанс, когда она проходила мимо, но меня никогда принцессе не представляли. Они сами, я имею в виду королеву и принцесс, к нам не приходят. Если им что-то нужно, они вызывают мистера Хартнелла в Букингемский дворец, Виндзорский замок или в какое-то другое подобное место.

– Что ты о них думаешь? – спросила Мириам, и презрение на ее лице несколько озадачило Энн. – Правители живут во дворце и едят с золотых тарелок, пока простые смертные стоят в очередях за продуктами.

– Они вовсе не такие! Честное слово! У короля и королевы тоже есть продовольственные книжки, как у нас. Вероятно, они могут себе позволить есть с золотых тарелок, но еда у них точно такая же, как у всех остальных.

Мириам нахмурилась, все еще настроенная скептически.

– А как же нормирование тканей? Если все так справедливо, как ты говоришь, то принцессе не хватит купонов на свадебное платье.

– Думаю, не хватит, – признала Энн. – Интересно, как они выкрутятся.

– Что-нибудь придумают. Разве кто посмеет проявить принципиальность и отказать королю?

– Королевское семейство не пользуется своим положением. Король и королева могли покинуть страну во время войны, могли отправить принцесс в Канаду, однако остались здесь. Букингемский дворец пострадал от бомбежек, брат короля погиб… А королева такая дружелюбная! Однажды, еще до войны, она пригласила всех девушек, работавших над одним из ее платьев, в Букингемский дворец. Нас пропустили через специальный вход, и мы ожидали в очень большом зале с картинами от пола до потолка. Помню, мы так нервничали, что едва дышали. А потом появилась сама королева в платье, которое мы для нее сшили, с меховой накидкой на плечах, на ней была диадема, вся усыпанная бриллиантами, а еще ожерелье, браслеты и крупные серьги. Она поздоровалась с каждой из нас по очереди и поблагодарила за работу. Ни один заказчик ни разу такого не делал за все время моей работы у Хартнелла. Ни записки, ни слова благодарности, ничего. А еще она присылает подарки. Этот белый вереск на краю клумбы я получила от королевы. Вереск из Балморала теперь растет в моем саду.

Энн пришлось остановиться и перевести дух. Ей стало неловко за свою пламенную речь. Мириам подумает, что она совсем помешалась.

– Извини, просто я очень люблю королеву. Как и большинство англичан. Потому все мы так радуемся свадьбе.

– Тогда я тоже буду ее любить. И ты права, работать над платьем принцессы – большая честь.

– При одной мысли об этом я начинаю нервничать. Вдруг это скажется на моей работе? Вдруг у меня будут дрожать руки или…

– Тогда не нервничай, – посоветовала Мириам.

– Как можно не нервничать? На платье будет смотреть весь мир!

– Мир будет смотреть на платье, а не на нашу мастерскую. Кроме того, спроси себя, выходит ли эта работа за рамки твоих возможностей? Нет. Ты прекрасная вышивальщица, не хуже любой моей парижской коллеги. У тебя все получится.

Приятные слова от скупой на комплименты Мириам были еще более ценными.

– Спасибо. Я счастлива, что ты рядом.

– Взаимно, дорогая. Взаимно.

– 14 –

Мириам

23 августа 1947 г.

В начале недели за ужином на Мириам напала тоска. Энн приготовила цыпленка: две сморщенные, довольно жесткие ножки, приправленные солью и перцем. Мириам поймала себя на том, что хочет съесть что-нибудь повкуснее. Она не могла сказать, что именно хочет. Что-нибудь повкуснее.

А потом, засыпая, она вдруг вспомнила, как каждую пятницу бабушка готовила курицу для семейного ужина. Мириам с детства не ела такой курицы, и раньше ей даже не приходило в голову самой взяться за готовку. И все же внезапно пробудившееся воспоминание не давало покоя.

Сложность заключалась в том, что в Баркинге практически невозможно было достать необходимые ингредиенты, кроме самой курицы. Мириам перестала этому удивляться, после того как не смогла найти в местных магазинах бутылку приличного оливкового масла. Энн объяснила ей, что такое масло используют только аптекари. «От боли в ушах», – пояснила она. Мириам кивнула, прикусила язык и решила продолжить поиски в Лондоне.

В среду днем мастерскую вышивки посетила главная швея месье Хартнелла, которую все звали не иначе как Мадемуазель. Мириам, в это время занимавшаяся созданием гирлянды из жасминовых цветов, мыслями снова и снова возвращалась к отсутствию в Англии простейших продуктов, которые здесь считались экзотическими. Мадемуазель увлеченно беседовала с мисс Дьюли, вероятно, о деталях платьев для королевской семьи, и Мириам осенило: если кто в Лондоне и может посоветовать хороший французский магазин, то только Жермен Давид.

Ладони Мириам взмокли, сердце стучало, тем не менее она неслышно, как тень, подошла к Мадемуазель. Работая скромной вышивальщицей в Париже, она никогда не осмелилась бы подойти с вопросом к такой женщине, однако за последние годы силы духа у нее изрядно прибавилось. Кроме того, она была уверена, что за вопрос ее не уволят. Почти уверена.

– Прошу прощения, мадемуазель Давид, могу я попросить у вас совета?