Плерома

Барт молча нырнул вниз, клеенка зашевелилась, и через секунду дипломат лег на стол. Откинув крышку, Барт сел на место.

– Прекрасно, – Даос всучил деньги Тюке, стоявшему столбом посреди комнаты, – будем считать эту проблему решенной. Теперь осталось дело за малым. Как эта штука к вам попала?

Снова молчание. Тюка, пробормотав что-то невнятное, уставился в пол.

– Это… я нашел, – дрожащим голосом признался Лёха. – Но, честное слово, я понятия не имел, чье оно… А тот мужик… Я подумал, он пьяный!

– Вы кому-нибудь показывали дипломат, с кем-нибудь говорили об этом?

– Нет! – хором ответили Тюка и Ныш.

– Нет, – эхом отозвался Барт. – Лёха сразу примчался ко мне, а от меня мы прямым ходом двинули к Тюке.

– Точно?

– Точно! – Все закивали головами.

Даос задумчиво почесал подбородок. В том, что парни говорят правду, он не сомневался. Слишком они были напуганы, чтобы врать. Да и в любом случае сдавать их Гынде не было ни смысла, ни необходимости. Самое главное, что подробностей этой истории никто не знает.

– Итак, дело обстоит следующим образом, – заговорил он, продолжая хмуриться. – Мужик, которого ухлопали сегодня утром, работал на одного очень серьезного человека. И этому человеку ужасно не понравилось то, что произошло. Я подчеркиваю – ужасно! А шутить этот человек не любит, потому как он на самом деле очень серьезный. Улавливаете, о чем речь?

Дружное кивание головами.

– Я, конечно, вам верю, но беда в том, что от меня в данной ситуации почти ничего не зависит. Максимум, что я могу для вас сделать, это вообразить, будто нашей сегодняшней встречи никогда не было. Вы оставили дипломат в условленном месте, а сами на встречу не явились.

Он выдержал многозначительную паузу.

– Если после нашего разговора вас увидит в городе хотя бы одна собака… – Даос саркастически усмехнулся. – Имейте в виду, что мы далеко не единственные, кто вас сейчас разыскивает.

– Но мы же ничего не делали! – с отчаянием в голосе воскликнул Тюка.

– Сожалею, но это уже никого не интересует.

Даос подошел к столу. Несколько секунд разглядывал содержимое дипломата, затем захлопнул крышку и передал его Плотнику.

– Раньше надо было соображать, – ядовито отозвался тот.

– Сергей Николаевич, – раздался голос из дальнего угла.

Говорил Ныш. С некоторым удивлением Даос отметил, что он оставался совершенно спокойным, тогда как на остальных парнях лица не было.

– Вы действительно так о нас переживаете?

Даос недоуменно поднял брови.

– Просто я не совсем понимаю, откуда ваш «очень серьезный человек» мог узнать о нашем существовании и почему нас сейчас кто-то разыскивает. Ведь, если я правильно понимаю, по телефону Тюка разговаривал с вами, а значит никто, кроме вас…

– Все верно, – перебил его Даос, – но неужели вы думаете, что я мог поехать на эту встречу, не получив благословения того, на кого работаю?

– На какой срок мы должны исчезнуть из города? – все так же бесстрастно осведомился Ныш.

Даос усмехнулся. Реакция паренька ему очень понравилась.

– Чем дольше вас здесь не будет, – с улыбкой произнес он, – тем лучше. И чем меньше вы станете болтать, тем опять-таки будет лучше.

– Понятно, – кивнул Ныш, – спасибо за проявленное великодушие.

В последней фразе прозвучала откровенная ирония.

– Ну, раз всем все понятно, – невозмутимо подытожил Даос, – гасите лампы – и на выход. Мне ваше подземелье уже порядком осточертело.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов и шагнул к двери.

Обратный путь оказался намного короче. Путать следы теперь не было необходимости. Во-первых, Даос с Плотником и так уже были сбиты с толку, а во-вторых, в свете произошедших событий их положение коренным образом изменилось. Из прощелыг, преследующих собственную выгоду, они превратились в благодетелей и защитников. Первым по коридору шел Тюка. За ним – Лёха с Бартом. Даос и Плотник посередине, а Ныш замыкал шествие. У всех (кроме, разумеется, Даоса и Юрия Алексеевича) оказались небольшие карманные фонарики, которыми и освещали дорогу.

Вопреки его недавнему публичному заявлению, подземелье Даосу чем-то даже понравилось. Нервозность, охватившая его во время поисков «Клуба», сменилась уверенностью и спокойствием. Не было больше и дискомфорта, который он поначалу испытывал, глядя на мрачные сырые стены. И хотя ощущение нависшей опасности не исчезло полностью, теперь Даос был настроен гораздо более оптимистично.

– Что думаете делать? – Он обернулся к Нышу.

– Еще не знаю, – ответил тот. – За всех говорить не буду, а я, скорее всего, сяду на поезд или автобус, и сегодня же ноги моей в Глахове не будет.

– Нервничаешь?

– Нет. – Ныш покачал головой. – Чего мне нервничать? С одной стороны, я ведь понимаю, что все далеко не так трагично, как вы нам представили. А с другой…

Он вздохнул.

– А с другой стороны, именно такой встряски мне, наверное, и не хватало.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Даос.

– Жизнь (…про кота я говорю. Такая сволочь!..) я имею в виду. Свою беспонтовую, никому не нужную жизнь. Уж кто-кто, а вы-то, Сергей Николаевич, должны понимать подобные вещи.