Плерома

– Интересно, – усмехнулся Даос, – за кого ты меня принимаешь?

– За Сергея Николаевича Липутина, – невозмутимо ответил Ныш, – за кого же еще вас можно принять?

– Что-то ты темнишь. Какая встряска? И с какой это стати я должен тебя понимать?

– Не знаю, – двусмысленно ответил Ныш, – почему-то мне так кажется.

Некоторое время Даос шел молча. Не без интереса он отметил, что Ныш чем-то напомнил ему его самого, лет десять назад. Такой же самоуверенный, такой же вдумчивый и подчеркнуто загадочный. С одной стороны, было ясно, что Ныш работает на публику, пытаясь произвести впечатление, а с другой… А с другой стороны, он действительно соответствовал тому образу, который пытался представить.

Даос улыбнулся. «Ну вот, – подумал он, – даже манера мыслить и изъясняться у нас в чем-то схожа. С одной стороны, конечно…»

– Тихо! Всем тихо! – раздался голос Тюки.

Фонарики разом потухли, все окружающее провалилось во тьму. Даос, пошарив руками, наткнулся на Плотника. Юрий Алексеевич напряженно сопел, прижимая дипломат к груди.

– Что случилось? – спросил Даос, обращаясь сразу ко всем.

Каким-то внутренним чутьем он понял, что они находятся возле того самого люка, через который спускались из «Клуба» в подземелье. Постепенно, когда глаза привыкли к темноте, он начал различать едва заметную полоску света слева от себя. Сверху доносился приглушенный шум. Не музыка, а что-то совершенно иное. Какие-то крики, гвалт, словно наверху завязалась нешуточная свара.

– Что происходит? – повторил он свой вопрос, догадываясь, что подтвердились его худшие предчувствия.

– Не знаю, – засипел в ответ Тюка, – похоже на облаву.

В голосе его не было ни страха, ни растерянности. Скорее досада и раздражение.

– Какая еще, на хрен, облава? – подал голос Плотник. – Вы это… дурочку не валяйте.

Тюка, опустив крышку люка, в которую упирался головой, зажег фонарик и присел на ступеньку.

– Объясняю популярно. Наверх сейчас нельзя, так как наверху орудуют люди в масках.

– Какие еще люди? – заверещал Плотник. – Что ты тут нам впариваешь?!

– ОМОН или ФСБ, не знаю, – невозмутимо ответил Тюка.

Его недавняя неуверенность улетучилась, в голосе звучали командные нотки. Он снова почувствовал себя лидером.

– Насколько я понимаю, – вмешался Даос, – отсюда есть и другой выход.

– Есть, – согласился Тюка.

«Еще бы его не оказалось, – усмехнулся про себя Даос. – Судя по тому, какой ты спокойный, иначе и быть не могло».

– Ну, так пойдемте скорее, – сердито буркнул Юрий Алексеевич, – пока эти уроды сюда не вломились.

– Не вломятся, – заверил его Тюка, – уж сюда-то точно не вломятся. В принципе, мы можем никуда не ходить. До обеда перекантуемся здесь, а когда все уляжется, выберемся нормальным ходом, как белые люди.

– Вот что, белый человек, – осадил его Даос, – времени перекантовываться нету ни у вас, ни у нас. Вас, кстати, это касается в гораздо большей степени. Так что хватит умничать. Давайте, вперед и с (…басней…) песней.

Тюка, заметно помрачнев, поднялся и с явным недовольством побрел обратно в катакомбы. Вся процессия устремилась следом.

– Час от часу не легче, – вполголоса проворчал Юрий Алексеевич.

– Я думал, все будет гораздо хуже, – напомнил ему Даос, – или ты уже забыл чудаков, ошивавшихся перед «Клубом»?

В самом деле, не окажись этого подземелья и проходи встреча наверху, в «Клубе», как изначально предполагалось, и вся эта кутерьма могла закончиться совершенно по-другому. Или их обоих забарабали бы, или пристрелили, это уж как пить дать. Учитывая специфику их деятельности, последнее, кстати, гораздо более вероятно. Впрочем, ничего еще не закончилось. Еще успеют и забарабать, и пристрелить…

Очень скоро стены коридора заметно сузились, потянуло канализационной вонью. Во влажной темноте, разрезаемой вспышками фонариков, было слышно, как чертыхается Плотник. Несколько раз они проходили через большие квадратные комнаты с множеством узких продолговатых проемов в стенах. Судя по хлюпанью под ногами, это было что-то вроде гигантских грязевиков. Оставалось только удивляться, как Тюка умудряется ориентироваться в этом запутанном переплетении коридоров, коллекторов и комнат. Даос уже давно потерял всякое представление о том, где они находятся. По его мнению, с одинаковой степенью вероятности они могли вылезти как с противоположной стороны пятиэтажки, так и на другом конце парка или даже города. Здравый смысл уступал место иррациональным представлениям о времени и пространстве.

В его голову лезли ассоциации с лабиринтами древнеегипетской цивилизации. И если б не тошнотворная вонь, вполне можно было бы вообразить, что они перенеслись на несколько тысячелетий назад. «По крайней мере, – рассуждал он, – я бы, наверное, нисколько не удивился, окажись на этих стенах петроглифы или криптограммы. До сих пор не могу поверить в реальность происходящего. "Люди не желают задумываться над тем, – вспомнилась совершенно неожиданно цитата из Тагеса[14], – что треть жизни проводят во сне…"»