Плесень

— Это значит, что Кристине не страшны никакие бактерии и вирусы. То есть, она не подвержена никаким инфекционным заболеваниям. Возможно, что и различные яды окажутся для неё неопасны. Сильнодействующее снотворное, во всяком случае, не неё не действует. Даже в больших дозах.

— А второе отличие? — спросила Наташа.

— Второе я ещё не проверял. Рука не поднимается. Но я почти наверняка уверен, что оно есть. Это регенерация. Способность организма к быстрому восстановлению утраченных органов. Знаешь, как у ящерицы отрастает отрубленный хвост?

Наташа кивнула.

— А вот насколько у неё отличается структура мозга, как он будет развиваться, и как будут развиваться её мыслительные способности, никто, пожалуй, предсказать не может. Понимаешь теперь, почему я искал для неё русскоговорящую няню? Раньше-то она, несомненно говорила по-русски. Я подумал, что, может быть, хоть что-нибудь сохранилось в её памяти, хотя бы на бессознательном уровне. Поэтому я и просил тебя разговаривать с ней только по-русски. Английскую речь она и так будет слышать вокруг постоянно.

— Она заговорила сегодня, — тихо сказала Наташа. — Сразу на двух языках. И она прекрасно понимает к кому нужно обращаться по-английски, а к кому по-русски.

У доктора Стивенса непроизвольно отвалилась челюсть.

4. НОВАЯ ЖИЗНЬ

Через два дня Линда устроила вечеринку по поводу дня рождения её мужа. В число приглашённых, разумеется, попали и доктор Стивенс с Наташей и Кристинкой. Брюс, наконец, познакомился с Линдой, и все трое — с её мужем Уильямом, который оказался значительно старше её по возрасту, но в хорошей спортивной форме.

Хозяйка вечера в своём коротком платьице «под девочку» и в туфлях на шпильках была неотразима. Наташа с Кристиной оделись в облегающие платья одинакового ярко-зелёного цвета, подаренные им Линдой, и были похожи на двух сестричек. Все трое выглядели как модели, сошедшие со страниц модных журналов, особенно на фоне жён сослуживцев Уильяма, типичных американских тётушек в возрасте от тридцати до сорока, в длинных юбках и в пиджаках с угловатыми плечами, украшенных у некоторых блестящими позументами.

Внимание мужчин естественным образом было приковано к весёлой троице, старавшейся держаться вместе. Линда водила девочек от одной группки гостей к другой, знакомила их со всеми и как будто совершенно позабыла о Брюсе, предоставив его самому себе. На самом деле это была просто игра. Серьёзный, интеллигентный, с мужественным волевым лицом доктор сразу понравился ей, но она сама тоже была не простушка и, несмотря на молодость, в совершенстве владела всеми приёмами обольщения. Уильям был истинным философом и не только не запрещал ей развлекаться с многочисленными поклонниками, но даже как бы и поощрял её в этом.

Когда девочки были представлены уже всем гостям, Линда оставила их на несколько минут и направилась к своему мужу, что-то с интересом обсуждавшему с доктором Стивенсом, инстинктивно почуяв в своём собеседнике родственную душу. Наташа с Кристиной с высокими бокалами с лимонадом в руках остановились возле спортивного вида мужчины лет пятидесяти, с едва заметной усмешкой на лице слушавшем возмущённую речь дамы, затянутой в строгий консервативный костюм серого цвета, с узкой длинной юбкой и квадратными накладными плечами.

— Это совершенно немыслимо, — вещала разгневанная мадам, — ни в коем случае нельзя предоставлять власть этим демократам. Посмотрите, насколько общество деградирует в течении срока правления каждого президента, избранного от демократической партии. Уровень нравственности каждый раз резко падает. Законы, защищающие моральные нормы, постепенно отменяются, а консерваторам, когда они вновь приходят к власти, уже не удаётся восстановить их в прежнем объёме. Сначала легализация марихуаны, слава богу, не во всех штатах, затем разрешение молодёжи покупать спиртные напитки с девятнадцати лет вместо двадцати одного, а теперь вообще уже вопиющее попрание всех представлений о высокой морали — легализация проституции! Это просто в голове не укладывается!

Большинство гостей перестали разговаривать между собой и потихоньку перемещались в направлении громкоголосой консерваторши. Одни, в основном женщины, с явной готовностью выразить ей свою поддержку, другие, преимущественно мужчины, в надежде услышать обоснованное возражение. Сами они в присутствии жён вступать в полемику, разумеется, не собирались, чтобы не провоцировать семейный скандал. Мужчина, возле которого остановились девочки, по всей видимости был один, и поэтому без всякого опасения мог говорить всё, что угодно.