Плохие соседи

Будто вонзили нож в сердце Пернел! Она отчаянно принялась толкать косилку к дальнему краю газона. Здорово он это умеет — заставлять женщин себя упрашивать! Ей лучше завести не косилку, а себя — разозлиться посильнее, лишь бы снять эту невыносимую внутреннюю боль... Но разозлиться не получалось, и, усиленно докашивая газон, девушка чувствовала — сердце ее разрывается. Она проходила полосу за полосой, как вдруг на дорожке перед домом Тримейна будто из-под земли выросла пара складных полотняных стульев. Щеки у Пернел пылали, дрожь сотрясала руки и ноги, но это не от работы, о нет... Надо, однако, приложить все силы и сохранить внешнее спокойствие. Еще несколько проходов... На пороге дома внезапно появился Хантер с подносом, на нем — кофейник, чашки.

Пернел поспешно опустила голову, будто разглядывая что-то в траве. Как поступить? Двигаться в его направлении? У него целый гарем женщин! Она попала под его чары, как и все другие... Но ведь просто неприлично не поздороваться с соседом — в конце концов, они цивилизованные люди! Главное — пусть этот новоявленный Дон Жуан и не подозревает: вот перед ним еще одна истекающая кровью жертва.

С дальнего края газона она посмотрела в его сторону: сидит на раскладном стуле, на ее территории, и уставился сюда. Пернел подошла поближе, остановилась, совсем уже собралась пробубнить что-то вроде приветствия, но он опередил ее:

— Я ваш должник.

Ах, вот в чем дело, — желает предложить ей ответное угощение! Что ж... она пересекла газон, уселась на предложенный ей стул, приняла протянутую чашку, проговорив устало:

— Пожалуй, я заслужила небольшой отдых.

— Как ваша рука? — сочувственно-вежливо осведомился он.

— Надеюсь, завтра смогу печатать, — улыбнулась Пернел, отпивая кофе.

Заговорила о работе, вспомнила, что обещала Майку. Надо бы воспользоваться случаем... Но Хантер опять не дал ей и слова вымолвить:

— А как вам вчерашняя пьеса?

Неожиданный вопрос... Живо представив все, что произошло вчера и как он себя вел с ней, она мгновенно забыла и о Майке, и о его просьбе. Ну и выдержка у этого человека — железные нервы! Но ему не удастся сбить ее с толку, она сумеет держать себя в руках, пожать равнодушно плечами, улыбнуться.

— Видела и получше.

Наступила пауза, и Пернел обвела взглядом свой участок. Но Хантер решительно гнул свою линию:

— И все с тем же поклонником?

Опять ей пришлось сдерживаться, и она осталась собой довольна, поскольку это удалось. Пернел вдруг осенило: не так уж он интересуется пьесой, театром, и с кем она там была, и вообще тем, что произошло вчера вечером. Всего-навсего галантный жест: пока угощает кофе, заполняет время пустыми разговорами.

— Мы с Джулианом часто бываем в театре. — Пусть Хантер не думает, что своей бестактной репликой разрушил их дружбу. — В следующую субботу собираемся на премьеру в Уникорн.

Хантер не обратил на эту ее ложь, произнесенную с улыбкой, никакого внимания, ничего не ответил, а проявил почему-то повышенный интерес к ее старой сенокосилке. Намек понятен! Пернел церемонно поблагодарила за кофе, поставила чашку на поднос и поднялась со стула, показывая намерение продолжить свою полезную работу.

Некоторое время спустя она увидела, как он отбыл на встречу со своей Лили, и еще раз, сгорая от любви к нему, возненавидела его за то, что он поехал к другой. Ужасно надоело приводить в порядок свой газон, вообще ничего не хочется делать... Но она стала упрямо вырывать высокую траву, быстро выросшую под окнами, — вот так же она выбросит из головы всякие мысли о Хантере, будет думать о ком-нибудь другом. Например, о Майке, о своем обещании... Вернется ли Хантер сюда в этот уик-энд — одному Богу известно. А вот шеф прежде всего спросит ее в понедельник, что сказал сосед. Целый час она размышляла, как тут быть. Его пассия живет в Лондоне, — зачем же ему до следующего уик-энда возвращаться в Чамлей-Эдж?

В четыре Пернел решила: хватит, потрудилась славно, — умылась и пошла в деревню в надежде купить воскресную газету. Раз уж выпала ей такая участь сегодня — полезный сельский труд и полное одиночество, — что ж, она проведет уютный домашний вечер: примет ванну, почитает газету, решит кроссворд. А на свободе придумает, что бы такое сказать Майку — пусть поймет: дело вовсе не в ее нежелании ему помогать.

Все эти выдуманные дела не занимали по-настоящему ее сознания, и потому следующие несколько часов тянулись страшно медленно. Обычно ей не свойственно было так долго пить чай, прочитывать от корки до корки газету, лежать в ванне, ни с того ни с сего без нужды мыть голову, а потом сушить волосы феном... В свежей ночной сорочке и легком, светлом хлопчатобумажном халатике она спустилась в гостиную: половина десятого.