По делам нашим

Из поварни отец Офонасий вышел, посасывая сухарь, и сразу же попался на глаза Алексею Акинфиевичу, принимающему отчёт Ерофея о ходе пахоты и о других заботах по хозяйству. Алексей Акинфиевич видел, как священник приблизился к ним, остановился, как бы невзначай, приглядывался и прислушивался к разговору. В конце концов на батюшку обратил внимание и Ерофей: "Никак любопытно, отче?" – "Складно говоришь, Ерофей. Заслушаешься. Радеешь о хозяйском", – ответил отец Офонасий и пошёл дальше. Ерофей усмехнулся и, с разрешения помещика, отправился в поварню. Отец Офонасий дошёл до конюшни и смотрел, как холопы чистили лошадей. Затем заглянул в небольшую кузню. Здесь было жарче, чем в поварне. Кузнецы лихо, удало, словно играючи, ковали подковы. Посмотрел в хлеву за работниками, дающими корм свиньям. Много в усадьбе любопытного для отца Офонасия. Удовлетворив своё любопытство, отец Офонасий ушёл в дом и уединился в своей светёлке. Сев на постель, закрыв глаза и тихо намурлыкивая какую-то песню, он прокручивал пережитые и увиденные картины. Хотел ли Пров, хотел ли Харитон поразить его саблей? Не дурачит ли своим хохотом Люба? Вон как дёрнулась. Правда Ерофей напугал? А Ерофей чего? А Глаша? Что её давит? А холстина? Пахнет. Отец Офонасий вынул из рукава холстину и внимательно осмотрел её. Так, так. Мария. А что Мария? Стряпает да сухари сушит. Вкусные, душистые. Ерофей в поле полдня. Радеет о хозяйском. Боле ничего пока. Вот поди ж ты.

Алексей Акинфиевич, придя к отцу Офонасию в светёлку, застал того в раздумьях. "Ты, отец Офонасий, не кручинься, – решил сказать помещик. – Не найдешь татя и перстень и… чёрт с ним". – "Не чертыхайся, Алексей Акинфиевич". – "Ладно. Перстень этот я заполучил под Корелой, когда мы шведа там ошкуривали. Так один из них откупился этим перстнем, чтобы я не порешил его. На том и разошлись. Кто знает, может душа его сейчас затосковала об этом перстне. Вот кто-то и лишил меня его. В общем, не переживай. А пошли-ка, отец Офонасий, отужинаем". Они отправились к вечернему столу. И на это раз трапеза была вкусной и обильной. Подали уху, жареную утку, остатки бараньего бока, солёные грибы. Ужин проходил обычно, как вдруг отец Офонасий увидел, что одна из дочерей, Варвара, украдкой отправила себе в рукав краюху хлеба. Отец Офонасий насторожился. Но больше ничего примечательного не случилось. После недолгой беседы с Алексеем Акинфиевичем по завершении ужина отец Офонасий провёл общую вечернюю молитву и отправился к себе, где устроился на лежанку и попробовал еще поразмыслить о деле, но неожиданно уснул.

Проснулся отец Офонасий что-то около полуночи. В комнате было темно и тихо. Уютно тихо. Отец Офонасий почувствовал острую нужду выйти во двор. По нужде. Он встал и вышел из светёлки. Во всём доме стояли темень и тишина. Пробираясь на ощупь и по памяти по горнице, отец Офонасий с трудом добрался до лестницы, ведущей вниз, в клеть. Священник осторожно спустился, пошарив рукой, нашёл входную дверь. Нащупав засов, сдвинул его и отворил дверь. Ночь стояла прохладная. Месяц, на который, время от времени, набегали тучи, светил скупо.

Отец Офонасий ошибся и сначала пошёл влево, к поварне, хотя ему к хлеву было ближе мимо людской. Дойдя до поварни, учуяв запах печёного хлеба, он понял свою ошибку и повернул обратно. Так он вернулся к дому и сразу же почувствовал что-то. Что? Вгляделся во тьму. Увидел едва угадываемые очертания человека, вышедшего из дома и двигающегося по крыльцу. Отец Офонасий замер. Человек спустился с крыльца, и стало понятно, что это женщина или девушка. Одна из дочерей Алексея Акинфиевича, понял отец Офонасий, так как даже в потёмках идущая не походила на дородную Марфу. Показалось, что в руках девушка несёт некий мешочек. Кто? Варвара? Отец Офонасий бесшумно двинулся вслед. А если она тоже по нужде, ожгло вдруг отца Офонасия. Он замедлил шаг и стал отставать. Нет, не может быть, стал соображать отец Офонасий. У них для сего случая должна иметься какая-нибудь посудина в спаленке. Не дело шастать девкам по двору ночью. А эта что потеряла или ищет? Прибавил ходу. Где Фёдор-караульщик? Отец Офонасий вздрогнул, на него выбежал сторожевой пёс. Обнюхал отца Офонасия, вильнул хвостом и побежал дальше. Странное дело, сторожевые собаки сразу признали и доверились священнику. Отец Офонасий уже слышал впереди лёгкую поступь девушки, но не видел её. А если она на свидание? Подглядывать? Час от часу не легче. Отец Офонасий остановился. А как не на свидание?

Пошёл быстро вперёд, но дева словно растворилась во тьме. И шагов её отец Офонасий боле не слышал. Упустил. Он подождал немного, прислушался, но тщетно. Ах, незадача! Остановился и… вспомнил о своей нужде. Вернее, она требовательно напомнила о себе. Вернулся к хлеву и вошёл во внутрь.