По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

В ночь на 25 июня отряд наконец прибыл на Таллинский рейд. Чтобы войти в город, «Нептун» снова впрягся в буксирные концы и помог «Максиму Горькому» войти в Купеческую гавань, к Северному молу. Помогали в этом и два портовых буксира…

Однако Таллин к тому времени был уже прифронтовым городом. Более того, городом под прямой угрозой взятия превосходящими силами неприятеля…

Не пройдет и двух месяцев, как 18 августа 1941 года будет принято решение: эскадре оставить город. А пока шла эвакуация мирного населения, раненых из местного госпиталя… Встал вопрос – как быть с кораблем, однозначно не способным воевать и с трудом передвигающимся?

Неужели настанет злосчастный день, когда пролетит, с визгом буравя дымный воздух, над шпилями «Старого Германа» и «Толстушки Марты» первый германский снаряд? И останется только спустить на берег ремонтную партию, обрубить швартовы и последним усилием турбин выползти на глубокое место внешнего рейда. Команду – в шлюпки, если, конечно, найдутся желающие отведать горечь немецкого плена. Кингстоны открыть! И над вечным русским флажным сигналом «Погибаю, но не сдаюсь!» опрокинется влажное и пасмурное эстонское небо…

Это, получается, ради такого конца проделан невероятно сложный путь от Вормси до Таллина? Ради него погиб скромный тральщик «Шквал» со всем экипажем?..

Командир крейсера настаивал на попытке перевести поврежденный корабль в Кронштадт. Там – сухие доки, опытные инженеры, не уехавшие еще на фронт квалифицированные мастеровые. Там можно ремонтироваться до полного восстановления боеспособности, не ожидая в любой момент вражеского штурма.

После тщательного обследования повреждений «Максима Горького» офицеры техотдела флота сделали заключение о возможности такого перехода. Конечно, в сопровождении спасателей и под надежной охраной. Только вдоль берега – там меньше риск нападения немецких подлодок. И с тральщиками!

Для перехода снова был сформирован спасательный отряд. Три эсминца, шесть тральщиков с самыми опытными в Таллине командами, группа катеров-охотников. Ну и спасательный буксир, конечно, как же в такой ситуации без него! Порт покинули 27 июля, и едва вышли за пределы городского внешнего рейда, как тральщики наперебой стали докладывать, что нашли минное поле. Четыре мины были подрезаны параванами!

Капитан I ранга Святов принял решение – вести отряд с поврежденным крейсером из Нарвского залива в Лужскую губу через мелководный пролив Хайлода. Мины там вряд ли будут, да вот беда – крупные корабли в таких водах испытывают сложности с управлением. А тут – огромный крейсер, который из-за боевых повреждений и так без буксира развернуться не может!

Тем не менее пролив был преодолен. Ходом до 13–14 узлов, большая скорость грозила опасностью – от напора воды могла разрушиться переборка 61-го шпангоута, принимавшая на себя все удары неласкового заштормившего осеннего моря…

В 20 часов кронштадтский буксир КП-1 встретил отряд на Большом рейде и провел израненный корабль в ворота гавани. Здесь уже трое суток рабочие готовили док имени Велещинского к приему крейсера, который из-за обширных деформаций было невозможно поставить на кильблоки обычным способом. Пришлось ударными темпами сконструировать и собрать из дерева и металла особое доковое ложе, оставляющее свободный доступ ремонтной партии к месту работы.

6

Выполнять срочные восстановительные работы поручили заводу № 189 – тому самому, на котором крейсер строился. В Кронштадт тем же вечером прибыла группа специалистов завода под руководством главного инженера В. С. Боженко. Он и разработал алгоритм дальнейшего ремонта.

На стапеле завода рабочие монтируют для крейсера новый нос. Начиняют всем необходимым оборудованием, полагающимся по штату. Спускают на воду и отправляют в Кронштадт на буксире. Тем временем в Кронштадте происходит зачистка повреждений, удаление деформированных и перебитых частей основного набора корпуса корабля, восстановление внутреннего оборудования поврежденных отсеков, замена коммуникативных систем – паропроводов, топливопроводов, электрокабелей. Генеральный конструктор проекта А. Й. Маслов схему ремонта одобрил, взяв предварительную консультацию у профессора-кораблестроителя, ученика знаменитого Крылова – академика Ю. А. Шиманского.

Восемь дней в доке мастеровые правили деформации, вырезали деструктурированные адским пламенем взрыва клочья обшивки, определяли места стыковки корпуса с будущим новым носом. Переборку на 61-м шпангоуте пришлось чуть не целиком вырезать и заменить – «усталость металла» при сверхнагрузках перехода сделала ее ненадежной. После этого «Максим Горький» вышел из дока и был пришвартован к стенке Морского завода.