По приказу ставки

Противник открыл беспорядочный огонь из «эрликонов» и крупнокалиберных пулеметов. Но было поздно, бомбы уже рвались на дороге, в гуще скопления живой силы и. техники врага. Особенно отличился экипаж В. В. Уромова со штурманом Вячеславом Колчиным. Товарищи положили серию фугасок на шоссе. Прямым попаданием они уничтожили три танкетки и несколько автомашин.

И тут звено бомбардировщиков атаковали две пары вражеских истребителей. Стрелок-радист Колесникова старшина Петр Гребенцов, участник войны с белофиннами, награжденный в то время орденом Красного Знамени, первой очередью сбил один «мессер». Раненный в ногу, он вместе с другими стрелками продолжал отбиваться. Врагу удалось сильно повредить самолет лейтенанта Уромова. Был перебит трос управления триммером, разорвана покрышка одного колеса. При посадке на свой аэродром машину развернуло на 360 градусов. Благодаря высоким волевым качествам летчика и его мастерству удалось избежать аварии.

...Наконец в эфире раздался голос нашего командира звена старшего лейтенанта Михаила Привато:

— Внимание, впереди цель!

Мы уже видим на перегоне у небольшого полустанка два железнодорожных состава. Значит, работать будем по ним.

Враг встретил нас сильным огнем. В небе засверкали зловещие росчерки зенитных трасс. Выше нас, справа и слева вспыхивают оранжевые бутоны разрывов, по обшивке машины барабанят осколки.

«Только не промахнуться бы!» Нервы напряжены до предела, когда под огнем противника ведется боковая наводка и прицеливание. Навстречу, будто светлячки, летят строчки трассирующих пуль. Но, несмотря ни на что, штурман ведущего корабля старший лейтенант А. И. Герасимов командует, делает довороты на цель. Вот он нажал на кнопку, и из открытых люков нырнули первые бомбы. В этот момент и мы с Иваном Черненьким замкнули боевые кнопки. Прицельные данные оказались точными: на земле рвались вагоны, летели под откос платформы с техникой врага.

— Отлично, молодцы! — весело крикнул Григорий Стогниев.

Но радоваться было рано. На развороте вспыхнула машина Михаила Привато. Через минуту-другую в небе закачались два белых купола. «Ил», объятый пламенем, упал в лес.

Лавируя среди разрывов, мы быстро подстроились к самолету Скляренко и вместе продолжали разворот вправо. И тут неожиданно самолет Виктора сильно тряхнуло, его потянуло на нос, штурвал поддавался плохо. «Мог бы помочь Черненький — у него в кабине ручка управления», — подумал летчик. Но, глянув через открывшуюся шторку в полную дыма кабину штурмана, Скляренко понял; не может помочь ему Иван. Огромными усилиями летчик выровнял самолет и тут услышал голос стрелка-радиста Николая Ширченко:

— Нас атакуют истребители!

— Огонь по фашистам! — приказал Скляренко. Тут же старшина вместе со стрелком-радистом нашего самолета Алексеем Сарычевым стали отбиваться от наседавших «мессеров». Один из них как бы натолкнулся на светлую строчку ШКАСа и отвалил в сторону. Но другие стервятники продолжают атаковать. На крыле и фюзеляже самолета Скляренко появились зловещие языки пламени. Виктор, тревожно окликнув Ширченко, скомандовал: «Прыгать!» Но длинная очередь пулемета старшины внезапно оборвалась. В наушниках послышался невнятный крик...

После очередной вражеской атаки горящий бомбардировщик Скляренко снова входит в пике. Теперь у летчика не хватает усилий, чтобы вывести его в горизонтальный полет.

— Вести наблюдение за самолетом Скляренко! — властно произнес Стогниев.

Открыв крышки нижнего люка, я через остекление стал наблюдать за землей. Внизу лес, хуторки и снова лес — эта местность в 15–20 километрах севернее Двинска. Машина Виктора пронеслась над каким-то поселком, потом от нее отделился купол парашюта, а чуть дальше в воздух взметнулся столб огня и дыма.

— Самолет Скляренко взорвался, кто-то прыгнул с парашютом, — чужим голосом доложил я командиру.

— Сам видел все! — тихо ответил Стогниев и тут же твердо добавил: — Смотреть в оба за «мессерами», попытаемся уйти в облака.

Форсируя моторы, командир повел самолет вверх. Вскоре мы услышали тревожный голос Сарычева:

— За нами гонятся истребители!

— Не подпускать к самолету! — крикнул Стогниев. И тотчас ударил ШКАС стрелка-радиста. «Ил» словно встрепенулся, задрожал всем корпусом.

— Что, струсил, гад, отваливаешь! — на миг прекратив стрельбу, радостно кричит стрелок.

Но в этот момент сверху на нас устремился другой «мессер». Несмотря на огонь Сарычева, он сблизился с нашим бомбардировщиком и дал залповую очередь. Трассирующие пули дырявят фюзеляж, рвут обшивку крыльев. Послышался стон старшего сержанта:

— Я ранен...

Все-таки Стогниев выиграл у врага драгоценные секунды, успел войти в облака и уйти из-под огня противника.

Спросив у Сарычева о ранении, Стогниев участливо посоветовал:

— Потерпи, Алеша. Постараемся дотянуть до аэродрома.

Домой летели кратчайшим путем. Сарычев крепился, даже передал на КП несколько радиограмм о результатах боевой работы.