По приказу ставки

— Да, я, возможно, смалодушничал. Но можно ли утверждать, что я сделал это умышленно, оставив командира одного? Неужто мне хотелось несколько суток добираться на перекладных до своего полка. Сами знаете, бой был тяжелый, обстановка труднейшая. Вот я и не разобрался в ней... А когда выбросился из кабины и увидел, что наш самолет продолжает полет, я испугался. Да, испугался! Но что было мне делать? Я опустился к своим. Прибыл в полк. Даю слово — буду хорошо летать, нещадно бить врага...

— Надеюсь, товарищ старший лейтенант, что вы осознали свой поступок и сделали из этого, я бы сказал, неприглядного случая правильный вывод. Мы не хотим дальше, как сказал Шведовский, «раздувать этот факт». Но надо правильно понять и лейтенанта Белоусова. Он командир корабля, старший в экипаже. Что получится, если кто-то будет самовольничать в бою, не исполнять волю командира? — Посмотрев на Гончаренко, замполит продолжал: — Два дня назад под Вильно мой самолет был сильно подбит, вышел из строя один мотор. Машину стало крутить. И тут ко мне на помощь пришел штурман экипажа Федор Иванович Марков. Вставив ручку в гнездо, он стал помогать мне пилотировать израненный самолет. И, как вы знаете, мы привели его на свой аэродром, посадили. Но допустите такое: штурман и радист, видя аварийную ситуацию, самовольно выбросились с парашютами, оставили меня одного. Смог бы я справиться с самолетовождением и пилотированием? Конечно нет!

Старший политрук встал, прошелся вдоль длинного стола, потом, обращаясь к штурману эскадрильи, сказал:

— Вам, капитан Шведовский, даю указание — не планировать в дальнейшем совместные полеты Белоусова и Гончаренко. Так будет лучше для них обоих. Думаю, они, как и раньше, останутся хорошими товарищами, — посмотрев в сторону летчика и штурмана, заключил Догадин...

...После предполетной подготовки мы не спеша отправились на самолетные стоянки. Виктор Скляренко молча шел рядом со мной. Он тронул меня за руку и тихо спросил:

— Как настроение, Алексей?

— Радоваться нечему, — ответил я и, взглянув в глаза Виктору, добавил:

— И война так нескладно началась, а тут еще картинки всякие.

— А я сегодня всю ночь не мог сомкнуть глаз. Так и стоит передо мной жена Валя, а возле нее детишки. Под утро задремал. И во сне она опять возле меня, так ясно, отчетливо говорит: «Воюй лучше, Витя, бей крепче фашистов, а за меня, за ребят не беспокойся. Мы у тебя сильные...»

— Да, огромное горе свалилось на нас, — согласился я, — но мы должны выстоять. — И тут Виктор вдруг легонько толкнул меня в плечо и повеселевшим голосом спросил:

— Ну как, движок сменили на самолете?

— Давно.

— Со Стогниевым летишь?

— С ним.

— Мне бы хотелось еще слетать с тобой.

— Слетаем, да еще не раз.

— Добре, — сворачивая к своей стоянке, повеселевшим голосом сказал Скляренко. Подняв меховой воротник комбинезона, он быстро пошел к самолету.

По сигналу с КП смешанная девятка вылетела в расчетное время. Ее вел капитан Голубенков со штурманом Шведовским. День выдался погожий. В высоком небе легкими барашками проплывали облака. Перед вылетом ведущему звену было изменено задание. Оно должно было нанести удар по двинскому аэродрому, на котором, по данным воздушной разведки, села большая группа «мессеров». Перед летчиками ставилась задача: вывести из строя летное поле, уничтожить хотя бы часть самолетов.

Капитан Голубенков еще издали увидел аэродром, где на стоянках в тесных рядах стояло десятка два истребителей, а чуть дальше в кустарнике виднелось несколько брезентовых палаток. «Гады, расселись, словно у себя дома», — подумал капитан и тут же распорядился:

— Ведомым звеньям действовать самостоятельно! Штурман Шведовский доложил:

— Несколько «мессеров» произвели запуск, будут взлетать!

— Ударим по истребителям! — доворачивая звено на цель, крикнул Голубенков.

Несколько пар «мессершмиттов» успели взлететь, других же гитлеровских пилотов настигли фугасные и осколочные бомбы на взлете.

— Сделаем повторный заход, прочешем фрицев пулеметным огнем! — командует Голубенков.

В стороне от аэродрома звено развернулось и со снижением устремилось на стоянки. Рев моторов, треск пулеметных очередей — все слилось в единый грозный гул. На земле горят истребители, опрокидываются исковерканные автомашины, в панике мечутся по аэродрому гитлеровцы...

Два других звена пошли в район заданных целей. Старший лейтенант Борис Колесников со штурманом Сергеем Стешенко в плотном строю атаковали мотомехколонну, шедшую по шоссе Дегучай — Двинск. На большом участке дороги длинной цепочкой медленно движутся артиллерийские тягачи с орудиями и прислугой, легкие танкетки, автомашины, штабные автобусы и множество другой военной техники.

— Ударим в голову колонны! — приказал Колесников.

— Понятно! — ответил лейтенант Стешенко и, прильнув к прицелу, стал ждать приближения цели.